Девушка бросила взгляд вдоль платформы, где собралось уже сотни две пассажиров, встретилась глазами с молодым бородатым азиатом, одетым так же, как она. По платформе, если посмотреть в обе стороны, были рассеяны еще десятка два молодых людей — выходцев с Азиатского континента, все с вещмешками и сумками на молниях. Ничего особенного, но ведь обычно они норовят держаться все вместе… Копна волос колыхнулась, и я заметил на щеке у девушки вертикальный шрам. След удара кинжалом?
Она опять обернулась ко мне и что же увидела? За годы преподавательской работы энергии во мне поубавилось: я остался франтоватым, склонным носить галстуки бабочкой, и бородка у меня была аккуратная, зато каштановые волосы, спереди густые, к макушке редели и были уже почти не в силах прикрыть сверкающую лысину. Среди моих студенток попадались такие, кто находил меня интересным, но их было немного. Сегодня на платформе стоял потрепанный и обрюзгший мужчина средних лет, лысеющий, бородатый, одетый в промокший широкий макинтош, приличный твидовый пиджак и брюки в клеточку, но на ногах у него болтались замшевые ботинки, потертые и отсыревшие. Наверное, для молоденькой девушки я был чем-то вроде скрюченного антиквара: «Я граблю самого себя, мадам, но согласен отдать вам этот чайничек за десятку…»
— Вы же имели в виду дважды восемьдесят миллионов лет, не так ли? спросила она. — Поезд перескакивает в прошлое, а затем он должен еще и вернуться в настоящее…
Я приветливо кивнул. Все что угодно, лишь бы отвлечься от того, что ждет меня в конце пути.
— Надеюсь, мы увидим трицератопса, — отозвался я, хотя, по правде говоря, меня это ни капельки не занимало. — Каждый должен хоть раз увидеть старика трицератопса. Почти символ нашего города, верно?
Нашего, то есть ее города и моего. Она рассмеялась:
— Вы намекаете на скульптуру у «Бычьего круга»? Бык со склоненными рогами считался эмблемой самого старого в Бирмингеме торгового центра. Даже после того как прежние стены снесли, а центр переустроили в соответствии с требованиями новейшей технологической моды, скульптура у входа осталась на месте. И бык, встречающий покупателей, поразительно напоминал разъяренного трицератопса. На деле трицератопс вовсе не бык, а сверхносорог: достигает семи метров в длину, весит по тонне на каждый метр, три рога выставлены перед кружевным костным жабо, а исполинский хвост ящера, как руль у самолета. Года два назад я видел по телевизору фильм, снятый с борта экспресса «Интерсити». Хотя в последние годы мне было, в общем-то, не до телевидения.
