Догадаться, как Мэри выследила его, не составляло особого труда: недорогие приборы-обнаружители имелись в продаже. Мэри, скорее всего, обратилась в сыскное агентство и взяла напрокат детектор-ищейку, в которую ввели энцефалограмму мозга Чака. Ищейка отслеживала его в каждом месте, где он побывал с той самой минуты, когда ушел из дому. В наши дни разыскать кого-либо не являлось непосильной задачей.
«Итак, если женщина вознамерилась найти тебя, она это сделает. Надо, наверно, придумать какой-нибудь закон, препятствующий такому положению вещей; возможно, этот закон назовут когда-нибудь Законом Риттерсдорфа. Необходимо сделать так, чтобы пропорционально чьему-либо желанию убежать, скрыться, приборы-обнаружители…»
Легкий стук гулко прозвучал по полой внутри двери комнаты. — Обреченно двигаясь к двери, Чак думал:
«Она, конечно, произнесет убедительную речь со множеством веских аргументов. У меня, естественно, аргументов нет, кроме уверенности, что мы больше не сможем жить вместе. Ее презрение ко мне однозначно отвергает все дальнейшие разговоры о совместном существовании».
Он открыл дверь. Мэри была в дорогом, самом лучшем своем шерстяном пальто; темные волосы собраны в аккуратный пучок, лицо без признаков косметики. Спокойная, уверенная в себе, образованная женщина-лидер.
— Послушай, Риттерсдорф, — сказала Мэри. — Я так больше не могу. Я распорядилась, чтобы твои вещи перевезли в камеру хранения. А сейчас мне нужен чек — все деньги, какие есть у тебя в банке. Они необходимы мне для оплаты счетов.
Итак, он ошибся: ни о каком примирении речь не шла. Напротив, жена окончательно довершала разрыв. Чак не двигался, будто громом пораженный. Он тупо, не отрываясь, смотрел в лицо Мэри.
— Я говорила с Бобом Альфсоном, моим адвокатом, — продолжала Мэри. — Подала ему документы на раздел нашего дома.
— Что? — пробормотал Чак. — На раздел дома?
— Тебе останется только записать свою часть дома на меня.
— Но почему?
— Чтобы я могла выставить комнаты на продажу. Мне не нужен такой большой дом, а деньги пригодятся. Отправлю Дебби в школу-интернат на Восточном побережье, про который мы говорили.
Дебора была их старшей дочерью.
«Но ведь ей всего шесть, — машинально подумал Чак. — Рановато жить вдалеке от дома. Жаль».
— Позволь мне сначала поговорить с Нейтом Уилдером, — тихо попросил он.
— Чек мне нужен сейчас.
Мэри даже не попыталась войти; она просто стояла на пороге. Чак понял, что окончательно и бесповоротно проиграл. Он потерял все. Теперь она может вить из него веревки.
