Урядник склонился к уху коня, похлопал его по лоснящейся шее.
— Что, Демон? — спросил он.
Конь фыркнул и промотал головой. У коня и его хозяина был собственный, особый, непонятный посторонним язык. Так конь дал знать хозяину, что в поле чужой.
— Быстрицкий, Гуров — у лошадей! Остальным спешиться, дистанция двадцать метров, начать прочесывание. Гуров, сообщи куренному — здесь неладно.
— Есть!
Защелкали автоматные предохранители, места здесь были неспокойные, поэтому казаки, выходя на патрулирование, всегда досылали патрон в патронник.
Группа казаков редкой цепью выстроилась у дороги, у кромки поля. Собственно говоря, никто не ожидал особо плохого — наверняка контрабандисты с опиумом, каким-то образом прошедшие демилитаризованную зону. Но могло быть всякое.
— Смотреть под ноги. Перекличка каждые две минуты. Пошли.
С шорохом расступилась перед казаками спело-желтая гладь поля…
— Нашел!
Урядник резко повернулся на крик казака.
— Что?
Казак Пахомов с ликующим видом поднял из желтого моря драный, старый сапог.
— Сапог, господин урядник.
Урядник погрозил кулаком.
— Вот я тебя нагайкой, враз дурковать отучишься!
Над полем быстрыми, порскающими из под ног птицами летела перекличка казаков.
— Михеев!
— Воротынцев!
— Скрипников!
Михеев, который с утра тоже был каким-то не по чину веселым, видно, к розгам, шедший на левом фланге у урядника, решил "разбавить тишину".
— Господин урядник! А правда, что тут ниндзя водятся?
— Какие такие низзя?
— Да ниндзя, господин урядник. Эти… японские самураи в черном. По ночам шастают.
— Тьфу, пропасть. Это кто тебе сказал?
— Да Бакаев надысь гутарил.
— Бакаев… Бакаев бы еще больше гяолана[43] пил, так ему не то что самураи в черном, ему бы слоны в розовом померещились, прости…
Михеев не сразу понял, что что-то неладно. Только через пару секунд он осознал, что фраза не закончена, повернулся — и не увидел своего урядника.
— Владимир Павлович! — не нашел ничего лучшего, как позвать его он.
Что-то черное пружиной взметнулось из ржи, оттуда, где он только что прошел, по горлу резанула удавка. Одновременно неизвестный каким-то совершенно безумным ударом ногой сумел выбить из автомата магазин. Михеев попытался ударить назад локтем — но сильный, костяной удар в затылок моментально выбил из казака сознание.
— Э, смотри!
Быстрицкий, сошедший с коня, чтобы дать ему отдохнуть, вдруг увидел, что троих казаков, отошедших от края полевой дороги метров на сто, уже нет, а еще трое с кем-то сражаются, и похоже, что безуспешно.
