— Вы не помните адрес?
— К сожалению, это был адрес до востребования, сэр. Однако по странному стечению обстоятельств…
— Как жаль. Впрочем, возможно, у ваших делопроизводителей…
— СЭР! Я ГОВОРЮ, ПО СТРАННОМУ СТЕЧЕНИЮ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ Я ВИДЕЛСЯ С МИСС КОЛМЕН БУКВАЛЬНО НА ДНЯХ.
В наступившей тишине мистер Сэмюэль с некоторым даже умилением наблюдал, как меняется лицо его Большого Босса. За долю секунды на этом утонченном аристократическом лице проступили едва ли не все оттенки человеческих чувств: от недоверия до глубокой растерянности, от детской обиды до детской же надежды, от отчаяния до радости и от нечеловеческого напряжения до неимоверного облегчения.
— Виделись? Где? Когда именно?
— Мистер Стил, поймите, я же не могу без ведома мисс Колмен…
— К черту политкорректность и правила хорошего тона! Хотите — вырву у вас признание под пытками? Я могу.
Мистер Сэмюэль тонко улыбнулся.
— Боюсь, я буду стоек, как индеец. Бесполезно, мистер Стил. Ограничусь всего лишь собственным предположением. Мисс Колмен, как я успел заметить, очень любит джаз. Живые концерты в маленьких клубах… знаете, таких много в Сохо.
Дэвид Стил мгновенно успокоился и милостиво кивнул — ни дать ни взять монарх, отпускающий вассала с аудиенции.
— Простите мою горячность, мистер Сэмюэль. Много хлопот — много нервов. Всего доброго.
В течение следующей недели Дэвид Стил открыл для себя целый мир, доселе ему совершенно неизвестный. Даже два мира.
Один — мир джаза. Мир странных, нелогичных и, тем не менее, чарующих гармоний, мир музыки в первозданном ее смысле. Разумеется, Армстронга и Эллу Фитцджеральд он слышал и раньше — у себя дома, на хорошей акустической системе. Однако живая музыка оказалась куда более захватывающей штукой.
Второй мир — мир ночного Лондона. В силу своей занятости и высокого статуса Дэвид уже много лет не выбирался никуда по вечерам, разве только в оперу. Ну а мир маленьких подвальных клубов, где в зыбком полумраке клубится сигаретный дым, где почти все знакомы между собой, где бармен всегда нальет вам рюмочку в кредит, где женщины смеются низким, хрипловатым смехом, а мужчины слега небриты и расслаблены — о, этот мир разительно отличался от того, к которому привык Дэвид Стил.
Он никогда не хотел быть снобом, просто жизнь все решила за него. Впервые за много лет Дэвид Стил ощущал настоятельную потребность снять галстук, перестать рассчитывать время по минутам и просто сидеть за столиком в углу, неторопливо курить и слушать переливы и каскады джаза.
