Кларисса еще плотнее замоталась в шаль и стала похожа на бедуина. Голос ее был приглушен, но звучал довольно мужественно.
— Грейси, милая, вам будет ужасно скучно в одиночестве целый день. Возьмите машину и поезжайте кататься. А хотите — съездите в Лондон?
— Ой, а можно?
— Господи, да разумеется! Заодно зайдете на Харли-стрит, к доктору Голдсмиту, скажете, что у меня опять флюс. Он даст вам настоечку. Поезжайте. Я сейчас скажу Чарльзу.
Вот так и вышло, что через полчаса Грейс Колмен отправилась в Лондон. Сегодня в театре у Клары был выходной, так что она надеялась застать подругу дома и рассказать ей о том, как она счастлива.
Клара была дома и Грейс встретила воплем радости.
— Вот она, моя черноволосая принцессочка! Сама Мадонна прислала мне ее в помощь, потому что проклятый корсет, который я готовлю для «Короля Лира», не желает стягиваться на манекене! Раздевайся! И рассказывай!
— Клара, у тебя есть совесть…
— Нет! Перед сдачей заказа у меня совести нет и быть не может. Ну? Как тетка?
И Грейс принялась рассказывать.
Она сама удивилась тому, как много, оказывается, с ней произошло событий за этот месяц. Кларе было интересно все, и потому Грейс не пожалела красок, чтобы описать Мэнор-Стил. Во время этого рассказа Клара Манзани то и дело охала, всплескивала руками, от избытка чувств запускала в Грейс булавки и провозглашала здравицы Мадонне за то, что она надоумила прекрасную мисс Клариссу уговорить племянника пригласить Грейс Колмен к себе в няньки.
Когда рассказ дошел до начала отношений с Дэвидом Стилом, Грейс начала запинаться. Рассказать другому человеку, пусть даже Кларе, о том, что переполняло ее счастьем, радостью и гордостью, оказалось совсем не так легко. Однако девушка справилась со смущением, и вскоре Клара забыла про корсет, а только охала и прижимала руки к необъятной своей груди.
Последовавший затем рассказ о мистере Олсейнтсе Клара выслушала куда менее благосклонно, хмурилась и то и дело качала головой. Под конец Грейс даже разозлилась.
— Нельзя так относиться к людям, подруга! Я чуть было не пошла у вас с Дэвидом на поводу.
— Это как это — у нас с Дэвидом?
— Потому что ты и он — одинаковые. Оба никак не хотите поверить, что у этого человека могут быть и вполне честные намерения. Ты-то считаешь Клариссу не вполне развитой, в твоем мнении есть хотя бы логика, но Дэвид… Дэвид, которому ненавистна всякая мысль о неполноценности его тетки! Дэвид, который все время подчеркивал, что она нормальна! И одновременно он отказывает ей в праве прожить полнокровную, наполненную эмоциями жизнь!
