Кто она в этом доме? Секретарь, не написавшая ни строчки, не сделавшая ни одного звонка? Любовница хозяина? Пока еще желанная, но в любом случае — временная гостья?
Грейс почувствовала, как задрожали губы, как заволокло окружающий мир дымкой слез. Она поднялась с кресла и медленно пошла наверх, к себе. По дороге она бездумно прикасалась ко всему, что последние несколько недель окружало ее, к чему она привыкла, хотя и не уставала восхищаться.
Вытертые до блеска темные дубовые перила. Тонкий ковер на стене. Огромная китайская ваза на постаменте. Темно-пурпурный атлас на стенах. Сияющие бронзовые ручки дверей — головы грифонов и львов.
Это великолепие не кричало о себе, не выглядело собранием музейных экспонатов — оно жило нормальной своей жизнью, привычной и куда более долгой, чем жизнь людей, населяющих этот дом. И как Грейс могла подумать, что она здесь своя? Бабочка-однодневка, глупая девчонка, вообразившая, что в жизни так легко заполучить принца. Скоро настанет тот момент, когда в серых глазах Дэвида Стила застынет вежливое равнодушие, а не то и тщательно скрываемое раздражение, и тогда настанет конец пребыванию Грейс Колмен в удивительном мире, где теплое сияние излучают старые стены, где каждый член семьи чувствует себя частью истории своей страны, где нет места для чужаков…
Нет, нет, это слишком страшно, это невыносимо — даже думать о таком, и потому надо заканчивать эту историю, так удивительно походившую до сегодняшнего дня на сказку. Надо уехать прежде, чем этот дом прорастет в нее своими корнями, опутает теплой сетью, подчинит своей воле — потому что после этого останется только головой в омут.
Надо набраться смелости, мужества, гордости, надо стать разумной и воспитанной, надо сделать все так, чтобы хоть на некоторое время у окружающих сохранились о ней приятные воспоминания.
Она уедет сегодня же. Нет, завтра. Не сбежит, как девчонка, — попрощается с достоинством и искренней благодарностью за дни счастья. Особенно — с Дэвидом. С человеком, который открыл для нее бесконечный и прекрасный мир чувственной любви.
И жизнь постепенно наладится, войдет в свою колею, возможно даже — чем черт не шутит? — она вновь почувствует интерес к судьбе безударных фонем в финно-угорских языках, ведь лежит же где-то до сих пор ее недописанная работа на эту тему?..
Боль, пронзившая сердце, была настолько сильной, что она задохнулась и прислонилась к стене. На одно мгновение представился Грейс мир, в котором нет Дэвида Стила, — и показалось, что жизнь закончилась.
