Грейси Колмен была ирландкой по отцу и шотландкой по матери, а потому суеверия подруги не то чтобы разделяла, но понимала и не спорила. В любом случае, с Кларой их связывала искренняя и крепкая дружба и…
ГДЕ ЗДЕСЬ ХОТЬ ОДИН РАБОТАЮЩИЙ ЛИФТ!
Грейси металась от кнопки к кнопке, но все они оставались темными. Может, она и вправду что-то перепутала, и вечеринка состоится в другом месте и в другое время?
Стукнула входная дверь, раздалось жизнерадостное посвистывание, и Грейси торопливо помчалась на этот свист, в надежде, что уж этот человек точно знает, куда идти.
Все очень походило на фильм Хичкока, только страшно пока еще не было. Свистевший шел где-то совсем недалеко, его каблуки весело стучали по мраморному полу, но Грейс никак не удавалось его увидеть. Конечно, будь на ней кроссовки и джинсы, она бы живо его догнала, но эти шпильки! И эта сине-зеленая перчатка на голое тело!
Платье углядела Клара. В Сохо случилась распродажа по поводу грядущего Рождества, и Клара — театральный художник по образованию и профессии — отправилась гулять по лавочкам и блошиным рынкам со своей огромной холщовой сумкой, в которую обычно складывала трофеи: лайковые перчатки современниц Барда, веера, помнящие прощальные офицерские балы времен англо-бурской войны, бальные туфельки с осыпавшейся позолотой, в которых впервые выходили в свет прапрапрабабушки нынешних обитательниц Лондона… Бусы, перья, нитки, кружева — все летело в бездонную сумку, чтобы потом обрести новую жизнь в умелых смуглых пальчиках Клары Манзани.
В тот вечер она ворвалась в квартиру и повелительно указала опешившей Грейс на дверь ванной комнаты.
— Отправляйся! Сними с себя абсолютно все!
Клара всегда разговаривала восклицательными предложениями, отчего у слушавшего мало-помалу создавалось ощущение нарастающей паники.
— Но зачем, Клара?
— Немедленно! Возьми! Надень! И распусти волосы!
В ванной у них было очень маленькое зеркало, туда помещалось только лицо, и потому Грейс не смогла сразу оценить то великолепие, которое стоило Кларе пятнадцать фунтов и выплеснулось на руки Грейс из небольшого свертка.
Тонкий, сверкающий, эластичный материал чем-то напоминал рыбью чешую. Он переливался из небесной синевы в богатую зелень, а прошит был тончайшей серебряной нитью. Фасон платья был прост ровно настолько, насколько в принципе может быть проста одежда: узкая прямая труба, точно облегающая фигуру.
Единственное правило: белье под это платье надевать было нельзя категорически. Даже смехотворные — в смысле размеров — трусики-танго, бывшие в тот вечер на Грейс, прорисовывались совершенно очевидным образом, и Клара немедленно завопила:
