— Нет, что вы…
— Тогда пойдемте, еще поболтаем внизу. Я ужасно люблю поговорить, но Стенли — Дэйв с некоторых пор приставил его ко мне — совершенно не умеет поддерживать беседу. Молчит и кивает, молчит и кивает. Я знаю, по крайней мере, что он честно слушает, но ведь надо же человеку и поговорить с кем-то, правда? Кроме того, мне ужасненько хочется, чтобы у меня был настоящий домашний секретарь. Чтобы я ему что-нибудь диктовала. Чтобы он хранил мои тайны. Чтобы я через него передавала письма, которые не должен видеть Дэйв…
Грейс опять не смогла сдержать улыбку, но постаралась сделать ее не насмешливой, а понимающей. Судя по реакции Клариссы, попытка удалась. Пухленькая женщина просияла.
— Вот! Вы замечательно реагируете. Все понимаете, надо мной не смеетесь. А Марко, между прочим… Ой! Нельзя говорить. Дэйв ужасно рассердится. Вы меня не выдавайте, ладно?
— Ни за что. Обещаю.
— Я вам верю. Пошли, а то начнется буря. Просто удивительно, ведь это я ему тетка, я должна за него волноваться, а не он за меня. Совершенно отчетливо помню, как Дэйва привезли из родильного дома. Он был маленький, красный и страшно орал. Его еще пучило…
Потрясенная Грейс еще пыталась осмыслить полученную информацию о юных годах Дэвида Стила, когда его тетушка, не переставая трещать, повернувшись к Грейс, решительно шагнула мимо мраморных ступеней. Служебная лестница была крутой и высокой, Кларисса, с ее весом и неловкостью, наверняка разбилась бы насмерть, и Грейс бездумно метнулась вперед, чтобы поддержать падающую тетушку своего Большого Босса…
Подвели туфли на каблуках… и вес Клариссы. Мир перед глазами Грейс совершил головокружительный кульбит, потом ступени оказались совсем близко и стукнули ее по голове, а еще через миг, за секунду до того, как наступила полная темнота, сверху на Грейс обрушилась ВСЯ Кларисса Стил…
Поезд гудит, гудит… и все едет и едет. Грейс пытается открыть глаза, чтобы лучше рассмотреть поезд, но глаза не желают открываться. Видимо, их все еще прижимает платье в оборочках… оборочки… кружавчики… чики-чики… Тьма.
Вокруг темно, и в темноте прячутся люди. Они играют с Грейс в прятки, или жмурки, или еще кукую-то дурацкую игру. Во всяком случае, для того, чтобы их не узнали по голосам, люди говорят сквозь вату. И у Грейс в ушах тоже вата. И во рту тоже вата. Ваты так много, что ей набита вся голова Грейс. Но даже и сквозь вату слышен этот дурацкий поезд. Вагончики… чики… Тьма…
