— Помнится, я как-то раз спросил у своей матери, — произнес Фредди, — кого она больше любит, моего брата или меня.
Вместо ответа она сорвала в саду два цветка — розу и лилию — и протянула мне. «Как ты думаешь, какой из этих цветов красивее?»— задала она мне вопрос. Я растерялся: «Не знаю, мама, они оба красивые, только каждый по-своему», — ответил я. «Вот именно! — улыбнулась она. — Их просто нельзя сравнивать друг с другом. Можно лишь любоваться обоими. Вот так и вы с Чарли. Вы настолько разные, а я люблю вас обоих, ведь вы мои сыновья. И здесь не может быть вопроса о том, кто из вас у меня на первом месте, а кто на втором. Вы оба мне одинаково дороги».
— Какой замечательный ответ! — восхитилась Джемма. — Я запомню его на тот случай, когда у меня появятся собственные дети и зададут мне подобный вопрос.
Затем, словно осознав, что она только что сказала, девушка смутилась и поспешно добавила:
— Я буду стараться изо всех сил, и, возможно, если у меня будут красивые платья и модная прическа, то милорду… ой!.. Валайенту не придется за меня краснеть.
— У меня нет ни малейшего сомнения в этом. Наоборот, я уверен, что буду гордиться тобой, Джемма, — возразил виконт, и вновь в его голосе не прозвучало особой убежденности.
Все замолчали, и через некоторое время Джемма сказала:
— Тогда… прошу вас… помогите мне выбрать подходящие платья. Мне кажется, что сама я… не справлюсь с такой непривычной задачей.
Виконт казался удивленным, а Фредди засмеялся и не без ехидства заметил:
— Почему бы и нет, Валайент? У тебя хороший вкус и большой опыт, и, уж конечно, ты знаешь толк в женских нарядах. В прошлом мне не раз приходилось в этом убеждаться.
— Помолчи! — поспешно сказал виконт. — Ты еще хуже, чем Оливер Баррингтон!
— Надеюсь, что нет, — возразил Фредди, — но хочу признаться, что мои сестры, когда хотят сразить всех наповал, нередко первым делом советуются со мной, какое из платьев им больше к лицу, а уж после этого покупают то или другое.
— Что ж, решено, — бодрым тоном заявил виконт, — мы едем вместе с Джеммой к мадам Берте покупать наряды.
— Только в своем нынешнем виде она не может никуда ехать, — поспешно вмешался Фредди.
— Почему? — удивился виконт.
— Потому что уже через полчаса после нашего появления у мадам Берты, — ответил Фредди, — весь Лондон будет знать, что твоя молодая жена — извини меня, Джемма, — вовсе тебе не пара.
Джемма прекрасно поняла, что он имел в виду. Ее единственное платье выглядело не лучшим образом. Оно не только плохо на ней сидело, поскольку, несмотря на все ее старания подогнать его по фигуре, было по-прежнему велико, но и его бледно-голубой цвет — «любовь-в-тумане», который восхитительно шел Ниобе, — буквально убивал Джемму.
