В первый день нового года она и растрогала нас с женой, и насмешила.
Мы пошли с ней провожать приезжавшего домой на праздники Сережу, дошли до автобусной остановки, расцеловались, а дальше, до вокзала, ехать с ним должен был один Жора. В последнее время у них появилось множество общих дел, они часто секретничали, но мы рады были, что ребята стали друг к другу ближе, и оставляли их вдвоем часто в ущерб себе, ладно.
И вот Сергей помахал нам из набитого автобуса, слегка приподнял руку Жора, дверь за ними сомкнулась, и мы, глядя им вслед, постояли еще немножко и пошли домой. Квета в последнее время слушалась идеально, и я отцепил карабин с ошейника, сказал, чтобы шла рядом, но она вдруг побежала назад и села около автобусной остановки. Сперва я не стал звать ее голосом, просто хлопнул себя рукою с поводком по левому боку, приказывая, чтобы она подошла, но собака отвернулась, сделала вид, что жеста моего не заметила, однако, судя по тому, как перемялась она передними лапами, как слегка приподняла зад и тут же снова уселась, врать она еще не научилась.
Я снова ударил себя ладонью по боку, и она опять дернулась, выдав себя, и опять тут же отвернулась.
На ходу и укоряя ее, и успокаивая, я вернулся к остановке, но стоило мне протянуть руку, как она, мотнув своей лохматой башкой и вскинув передние ноги, и раз и другой отпрянула. Меня всегда удивляли эти ее как бы служившие знаком внутренней борьбы странные прыжки — она без поводка на ошейнике, но мечется перед тобою так, словно ты ее крепко держишь. Мне пришлось прикрикнуть: «Сидеть!..» Но она, словно желая стать меньше, стать незаметней, сжалась и виновато шмыгнула за стенку из стеклоблоков. Я шагнул за ней, мы сделали круг, и в это время подошел следующий автобус. Открылись задние двери, и я не успел ничего сообразить, как она, проскользнув между теми, кто толпился на остановке, первая юркнула в салон.
Можно представить, как торопил я тех, кто садился в автобус, как последних чуть ли не впервые в жизни подталкивал, как протискивался потом к передней двери, у которой спокойно сидела себе наша Квета.
Я тут же прицепил к ошейнику поводок, на следующей остановке мы сошли. Она уже пыталась заигрывать со мной, а я голосом как можно более суровым выговаривал громко: это что, мол, за штучки — без разрешенья садиться в автобус?.. Конечно, откуда тебе знать, что это не тот номер, что еще через квартал он поворачивает и идет совсем в другой конец города, — куда бы ты на нем, глупая твоя лохматая башка, уехала?!
