Жена, когда вернулась с работы, тоже раз и другой поглядела на Квету, потом спросила у меня:
— Слушай, а она не приболела?
— Нет, нет, — сказал Миша. И, когда жена вышла, повернулся ко мне: — Вот увидишь, ему нужна собака, этому твоему знакомому из Иркутска.
А я уже не находил себе места.
Говорят, собака выбирает себе хозяина в возрасте от шести до восьми месяцев. Того, кто кормил ее в это время, она запоминает потом на всю жизнь. Это как первая любовь, которой она никогда уже не изменит. Изменяет лишь человек. Так, как собираемся сделать это мы. Всем нам, выходит, собачка нужна была в самый горький час. А теперь, милая, как хочешь... И станет в мире еще одним предательством больше.
В общем, когда раздался длинный звонок междугородной, я не к телефону шагнул — шагнул к собаке.
— Ладно, — громко сказал, — ты уж, Квета, извини!.. Никому мы тебя не отдадим. У нас будешь жить. Тут будешь. Слышишь?
И она вскочила и завиляла радостно толстым своим хвостом.
Миша уже держал в руке трубку. Я сел в кресло у телефона, услышал далекий голос, поздоровался и спросил, как там у них, в Иркутске, погода. Мой старый знакомый взялся было обстоятельно отвечать, потом рассмеялся и открытым текстом спросил: может, мне чего-либо надо?.. Да нет, говорил я, нет же, не надо мне ничего, просто хотел узнать, как он там. Он спросил: «Может, достал собаку?..» Да нет, сказал я, пока нет. Но договорился железно. Как только будут щенки, так — сразу. Ты не забывай, напомнил он, про собаку. И приезжай, наконец, на Байкал, договорились?
Спасибо, сказал я, конечно, хочу приехать, спасибо за приглашение, договорились.
Лохматая башка Кветы лежала у меня на коленях, собака смотрела на меня внимательными преданными глазами и все махала, без устали махала хвостом...
Так она у нас и осталась, и мы, как могли, делили обязанности в отношении нее, помогали друг другу и так в конце концов привязались к собаке, что ради нее чем-то жертвовали. Жена целиком взяла на себя кормежку, весь обеденный перерыв простаивала теперь в очередях то за костями, то за мойвою и домой возвращалась с такими сумками, что мы с Жорой, отбирая их у порога, только головою покачивали. Но за все то время, какое жила у нас собака, она ни разу не вывела ее погулять. Мы никогда об этом не говорили, но я понимал ее, да и понимал, наверное, Жора, потому что никогда об этом не просил — нельзя ей было, конечно, появляться с громадной этой собакой на виду у нашего дома, в котором каждый знал всех нас и все о нас знал после несчастья... Гуляли с собакой только мы двое, а чаще всего один я, потому что у Жоры неважно стало с учебой. Как-то очень неожиданно для нас это вышло!
