Двадцать седьмого июля мы пошли в монастырь апостола Варфоломея. Он принадлежит ордену цоколантов. В Риме река раздваивается и в середине стоит этот монастырь, и в нем пятьдесят пять цоколантов. Церковь у них хорошая, но украшена менее других. Это потому, что капуцины и цоколанты более других нищенствующие. Большой престол имеет четыре колонны порфировые и святилище со сводом. Под престолом большая река из цельного порфира. В ней прах апостола Варфоломея и кусок его кожи. Справа, под престолом, похоронены святой епископ Павлино и святой мученик епископ Адлибердос и двое его дьяконов, мучеников. С левой стороны, в престоле, похоронены святой Феодор Римский и апостол Фома. [Его] принесли в медном тазу, сверху покрытом таким же [тазом]. Один таз находился внутри раки, другой снаружи. Был у них один шип от венца Христа. Напротив, в межречии же находился другой монастырь. [В нем жили патеры [отцы] в черных одеяниях, чьи обязанности и состоят в обслуживании болящих. В нем стояли до шестидесяти монахов. Такого [ксенона] я нигде не видел. Невелик он, на сто сорок человек. Церковь внутри украшена на редкость хорошо. Хорошие иконы, мраморные колонны и стропила. В ксеноне стоит орган, очень хорошо украшенный. В престоле того монастыря погребены Иоанн убогий и жена его Маринос [Марфа] и ее двое малолетних ребят. Все четверо мученики. Там же святой мученик Эрконос нетленный. Оттуда пошли в монастырь святой Пелагеи. Он хорошо убран, но святые в нем не погребены. Лишь с одной стороны похоронен один царь и напротив — царица, его супруга. На одной могиле нарисована тень, а на другой нет тени. Оттуда пришли мы во дворец святого Евстафия. Там был устроен монастырь, но церковь не очень украшена. Нынешний папа приказал своему племяннику кардиналу построить большую церковь и украсить ее. Там находится в одном гробу святой Евстафий, жена его Феофиста и дети их — Агафий и Агафистос. Сверху голова святого Евстафия, хорошо украшенная, и одна рука и копье боевое его же.
Двадцать восьмого июля мы пошли в большой монастырь, построенный благотворительностью папы. На этот раз не смогли его осмотреть. Но рядом одна церковь, построенная крестообразно, еще незаконченная. Впереди помещение для девственниц, справа — для женщин, слева — для детей и с юга — для мужчин. Всего [могут поместиться] тысяча двести душ. Помещения эти были устроены со всеми удобствами и в отдельности для всех. В самом низу прачечная, над ней жилье, выше — помещение для слушания церковной службы, еще выше — для больных. Хворым, которые могут ходить, стоит чуть привстать, чтобы пройти в церковь послушать службу, а для тех, кто не может, тут же устроено помещение для службы [отправления церковной]. Над всем этим находятся рабочие комнаты. Все, кто чем хочет, занимаются там. Из всех четырех отделений [выходят туда] работать. [Для всех групп] разные алтари и разные наставники, разные престолы, разные кухни, разные сады, разные родники. Там трепали шерсть, лен и коноплю. Чистили, пряли, ткали [по] два, три сорта. Ткали полотняные полосы, трепали шерсть, мыли, мотали, пряли, вязали, валяли и красили хорошие шерстяные ткани, сукна и тому подобное. Из них же выходили ремесленники разные — кузнецы, чувячники, башмачники, ткачи, плотники. Там воспитывались все сироты и беспризорные бедняки. До десяти лет обучали их грамоте. А затем по желанию направляли в соответствующую мастерскую. Там же находились книжная типография, ковровая мастерская, живописная и тому подобные. Переплетали книги. Каждого обучали там ремеслу по его желанию. Там было до сорока слабоумных, не повинующихся своим родителям. На ногах у каждого из них кандалы, и они привязаны. Они крутили моталки для хлопка. И были они заперты за тремя дверьми. К ним приставлен один священник, как учитель и наставник. У каждого молитвенник и четки. Тут же находится молельня, и их не лишают ежедневной обедни, они молятся и прядут. Кормят их церковной пищей. Вовремя их исповедуют и причащают и бьют столько, сколько им прописано врачом на неделю. И ночью бросают их в одиночные кельи с железными окнами. Постели у них готовы, и за ними запирают дверь. Там же видел я, как набивали, раскатывали гладкую ткань. Два камня были привязаны друг к другу. Три локтя в длину, три пядени в ширину и триста пяденей в обхват со всех четырех сторон. Можете представить себе! Два мальчика без труда двигали их то вперед, то назад и раскатывали. Там же видел я нечто наподобие железной ткацкой машины, на которой вязали ноговицы. Один человек в день смог связать одну пару. Поразительная вещь! Вязали будто чулочными спицами. Ткацкая [мастерская] была устроена так чудно, что если человек сам не видел, то объяснить трудно.
