Мы тоже разделились, как только добрались до «Техноложки». Кажется, у Математика действительно был какой-то интерес на «Технологическом институте», вернее в стороне от него, в лабораториях, и всё согласно указаниям его удивительной книги. Причём этот интерес был такой, что, дойдя до «Техноложки» и поселившись в гостевом углу, они тут же пустили нас с Владимиром Павловичем на вольные хлеба. Не нужны мы им там были ни как носильщики, ни как свидетели. Так что хозяева на удивление спокойно отпустили меня сходить на соседнюю станцию.
А вольные хлеба и соседние станции давали мне возможность искать отца, а это много для меня значит. И вот с чем это было связано: на «Сенной», посреди зала, я встретил цыган. Вообще, в метрополитене было довольно много цыган, и я видел их почти на каждой станции. Этот кочующий между станциями народ утерял большинство атрибутов своего племени, и цыганок можно было увидеть не в цветных юбках, а в чёрных штанах, заправленных в берцы. Впрочем, иногда такой наряд дополняли красная бандана и монисто.
Заметив, что я пристально рассматриваю их, одна молодая цыганка, она была в юбке, из-под которой торчали мыски кирзовых сапог, поманила меня рукой. Глядя мне прямо в глаза, она предложила погадать.
– Ай, дай погадаю, – произнесла она низким, прокуренным голосом, – счастье тебе будет, что хочешь, скажу, мысли узнаешь, хорошо жить будешь!
Это всё было не очень интересно, но пыльца Царицы ночи ломилась, стучала мне в виски злыми молоточками. Я слышал, как перешёптываются друзья цыганки, обсуждая меня, как свинью, годную к разделке. Поэтому я вдруг сказал:
– Гадать? Ты хочешь гадать? А чем берёшь в уплату, красавица? Ну сколько тебе нужно заплатить за это?
– Заплатить, – ответила цыганка, – заплатить, лысенький, можешь, чем твоё сердце захочет. Хоть антибиотиками, хоть патронами автоматными. Мало дашь – хорошо, много дашь – спасибо скажу!
– Что же, погадай, – сказал я, – впрочем, давай я тебе сам погадаю. Иди сюда!
Я взял её за маленькую, грязную руку, действительно грязную, с пятном от солярки, и одновременно резко пахнущую рыбой. Такое впечатление, что она только что стащила, не боясь наказания, пайкового леща у стоявшего неподалёку пьяницы. Она дала руку охотно, смеясь и говоря что-то по-цыгански своим товаркам, которые тут же нас окружили со всех сторон.
– Позолоти ручку, счастье тебе будет! – сказала она уже по-русски и, вытащив колоду черных от грязи карт, послюнила большой палец.
