И ещё меня удивил специфический медицинский запах. Этот запах приходил не из тоннеля, он пришёл из детства. Что-то пробуждали в памяти эти запахи «Площади Ленина» – поликлинику, очередь к врачу. Разгадка была проста – станцией управляли не просто военные, а военные медики.
Меня всё больше и больше радовала эта станция. В моём детстве военных принято было ругать за тупость, а тут я видел оборотную сторону внешне бессмысленных действий. Вот, к примеру, те же номерки: ты получил этот кусок пластмассы в руку и вспомнил о другой жизни, жизни до Катаклизма. И вот ты ощутил, что есть пространство, где поддерживается порядок, где есть правила, а не анархия драки всех против всех в обесточенном тоннеле.
Нас представили какому-то начальству. Оно, чтобы не терять лица, не стало нас расспрашивать. Всех москвичей поместили в карантинный бокс и придирчиво осмотрели.
Там я впервые увидел электронные измерители степени мутации, которые в просторечии звались «мутометры», а ещё больше подивился тому, что у Математика оказался точно такой же. Только у военных медиков это были большие коробки в зелёных, несколько облезших корпусах, а у Математика гладкий изящный прибор в чёрном пластике.
Впрочем, мы оказались достойными доверия, хотя нас и допросил контрразведчик – больше для формы, чем подозревая в нас врагов. После этого мы расположились в боксе за станцией и устроили себе лежбища из наших собственных ящиков. Так получилось, что Математик и Мирзо сразу сбежали куда-то по своим делам, перетирая что-то с местным начальством, а мы с Владимиром Павловичем отдувались за всех.
Серьёзные военврачи расспрашивали нас, как своих пациентов, только не о болях и недомоганиях, а о жизни в Москве.
Оказалось, что мы не первые, кто добрался до северной столицы, но именно на «Площадь Ленина» последний москвич попал лет пятнадцать назад.
Я почувствовал странное доверие к этим приютившим нас людям, и действительно рассказывал про московское метро подробно и долго. При этих разговорах я заметил за собой странное желание приукрасить нашу жизнь, выставить москвичей в выгодном свете, будто и не было у нас войн и бессмысленных убийств. И даже мои рассказы о мутантах выходили какими-то чересчур весёлыми. Про нас врут, а мы крепчаем, как говорил начальник станции «Сокол», когда на станциях Ганзы начали кампанию против свинины, чтобы сбить цену.
Наконец мы притомились окончательно и уснули точно в соответствии с внутренним армейским распорядком. На второй день повторилось ровно то же самое, а наши хозяева так и не появились. Одно хорошо, предусмотрительный Математик выдал нам массу полезных вещей на обмен. Теперь я понял, зачем все эти ящики, которые мы тащили: Математик, как запасливый купец, оплачивал экспедицию полезными вещами. А в качестве полезных вещей выступали патроны, таблетки и ещё бог весть что.
