– Ну, в таких случаях раньше говорили: «А мертвецы там с косами стоят вдоль дороги…»
– А вот на это я тебе скажу, что ничего, Александр Николаевич, я тут смешного не вижу. Разгуливающих мертвецов Тимошин там не видел, а вот на тамошнем кладбище после восемьдесят пятого года…
Но тут нас прервал пришедший в себя Математик.
Он размазал по лицу кровь, уже переставшую идти из носа, и спросил:
– Что это было?
Ему никто не ответил, и вдруг он догадался сам:
– Веребье? Спрямление?!
– Точно так, – ответил ему Владимир Павлович.
– А у вас, Александр, судя по всему, на акустику реакция отрицательная? – подытожил Математик. – В обоих, так сказать, смыслах?
– Не знаю. Так что там было? – всё же ещё раз, без всякой надежды на ответ, спросил я. – В чём дело? В чём?
– В том. Недаром вас Царица ночи выбрала. Цветы вообще чувствительны к акустическим взаимодействиям.
– Так скажите, в чём дело-то? Что, у меня ураганная мутация?
– Вы, Александр, не кидайтесь словами. Где вы, и где мутация. Вы ещё скажите, что у вас мгновенные дельта-изменения. Нет, всё дело в том, что у вас что-то с физиологией. Вот вы и облысели, кстати. Ничего у нас просто так не бывает.
– А что, были похожие случаи?
– Были. Не скажу, не надо вам этого. Вы погодите, Александр, неизвестно ещё, что с вами будет. У меня был один коллега, он пытался спички взглядом поднимать. Пять спичек поднял, а на шестой надорвался. Навсегда, значит.
Математик впервые рассказал историю из прежней жизни. «Где-то медведь сдох», – как сказал бы начальник станции «Сокол». Меня скорее пугала эта новая доверительность Математика, когда начальник или хозяин становится человеком. Это ничего хорошего не означает. Он потеряет свою харизму и в какой-то момент сделает неверный шаг, за который ответишь ты сам.
А Математик всё меньше становился нам начальником. Так, попутчиком, которому можно было бы и возразить при случае.
Снег всё валил и валил, и вскоре ехать стало невозможно. Мы остановились и завалились спать. Ветер выл снаружи, но тут, у ещё тёплых шкафов с аппаратурой, спалось легко и спокойно, как зверю в норе.
Я проснулся от удивительной тишины. Казалось, что я слышу движение крови в своём теле. А может, и не казалось. Я выглянул в окошко и увидел, что пути завалены снегом.
Мы с Владимиром Павловичем полезли наружу посмотреть, что там, и оказалось, что ехать ни вперёд, ни назад нет никакой возможности.
– Поднять нож, закрыть крылья, – пробормотал он.
– Что?
