Я подошел поближе к кровати, и тихо хмыкнул. Спит. Ну и черт бы с ним со всем. Идти в гостевую спальню, у меня нет никакого желания, тем более, что там и постельного белья-то нет. То есть, оно, конечно, есть, но лежит в шкафу, и возиться с ним, совершенно неохота. Ну а раз так… Я решительно обошел кровать, и улегся рядом с тихо посапывающей сероглазкой. Я тоже хочу… В смысле, спать. Нет, вообще-то, не только, но вот именно сейчас…
Утром меня разбудил вовсе не ставший привычным за последнее время, аромат кофе, а доносившиеся с первого этажа голоса. Очевидно, организм так и не смог нормально расслабиться за время короткого четырехчасового отдыха, ничем другим, я не могу объяснить чуткость сна, слетевшего с меня, едва послышался приглушенный тяжелыми дверьми и расстоянием, бубнеж.
Попытавшись потянуться, я понял, что это не так-то просто сделать. Открыл глаза, чтобы узнать, что именно мне так мешает, и не смог сдержать тихого смешка. Лада умудрилась во сне каким-то образом забраться на мою тушку, и теперь сладко посапывала, обхватив меня руками и ногами. А вот ее, очевидно, мой мудрый организм как угрозу не воспринимает… Хотя кое-какая реакция имеется… М-да уж. Ситуёвинка.
От моего сдавленного хихиканья девушка проснулась, сонно взглянула на источник разбудившего ее шума и, немного поерзав, вновь сомкнула веки. Но уже через секунду, серые глаза в обрамлении длинных и пушистых ресниц, распахнулись и с испугом уставились на меня. Лада пискнула и, кубарем с меня скатившись, замерла на краю кровати, плотно завернувшись в стянутое с меня же одеяло.
— С добрым утром, Ладушка. — Только что не пропел я, искренне наслаждаясь представлением.
— В-ва… В-виталий Родионович… я… — Девушка, мучительно покраснев, зашарила глазами по комнате, но так ничего и не придумав, только судорожно втянула носом воздух.
Поняв, что еще чуть-чуть, и меня ждет поток всего запаса слез, накопленного Ладой еще с вечера, я резво поднялся с постели, под сдавленный девичий ох, накинул халат и, обойдя кровать, присел на корточки рядом с застывшей на самом ее краешке, девушкой, алой как маков цвет. Вот как их понять?! Женщин, в смысле… Вроде бы сама призналась, что любит, а бояться не перестала… При этом и боится как-то странно. Временами. Вот сама ночью забралась в мою постель. Не боялась? Нет. А стоило пожелать ей доброго утра, и она уже дрожит, словно осиновый лист на ветру. Или это я идиот? Хотя… Одно другому не мешает. Наверное, как-то так.
