А пока мы пошли в дельфинарий. Туда тоже надо было дорогу переходить. (Переходи мэдленно!.. Переходи мэдленно!..) В дельфинарии мой муж, повторюсь, студент пятого курса, экономист по образованию, поэт, романтик, дуэлянт, был облит водой с ног до головы лихим юным дельфином за то, что вместе с маленькими детьми нетерпеливо топтался у борта бассейна, чтобы потрогать дельфина, а не сел, как все взрослые люди, на лавочку для зрителей. В этот раз я уже не смеялась, потому что чувствовала себя неуютно: за моей спиной сидела целая группа немцев, они хлопали в ладоши и радовались дельфиньим трюкам, одобрительно покрикивая: «Я-а! Я-а! Га-га-га! Я-а!» Все ждала, когда они закричат: «Хенде хох!» Так и просидели: я — настороженная, муж — мокрый.
Потом пошли в ресторан у моря. В меню был шашлык. Верней, написано было все, но в наличии был только шашлык. Это ж был самый расцвет советского курортного бизнеса, да такого, что даже грузинское гостеприимство меркло перед силой нашего туристического сервиса. Поэтому в центральном ресторане у моря был только он. Шашлык такой, шашлык сякой. А я его, шашлыка, не ем. И все. Почитала меню, чтоб как-то развлечься — я вообще читать люблю, — смотрю: какое-то блюдо интригующее… Спрашиваю официанта сонного, равнодушного, что это такое дорогущее — «Шашлык с выносом». А стоимость — как хороший праздничный ужин для прожорливой многодетной семьи! Официант лениво объяснил, что это такое шоу и что он готов его показать, только «плацице, да?». Шоу — понятное вам слово, да? — важно, не подымая век, переспросил официант. Я послушно кивнула. И напрасно. Говорила мне мама — не сори деньгами! Если бы знала, что оплаченное моим мужем шоу окажется тем же ленивым официантом с тем же непроницаемым лицом!.. Но все это было одето уже в пестрый национальный костюм (грузинский? аджарский?). И под стилизованно-грузинское треньканье такого же ленивого гитариста это вышло с подносом, на котором валялся шашлык, на цыпочках трижды обошло по кругу наш стол и шваркнуло поднос с мясом перед моим носом.
Что это было? — спросила бы моя мама. А ничего. Ничего не было! Шоу! «Шашлык с выносом»! Плацице, да?..
Совсем невеселые, мы вернулись на теплоход. Я повторяла мантры: «Говорила мне мама… Говорила мне мама…» Очень качало. В порт зашел еще один теплоход, «Собинов», но я уснула.
Проснулась от крика женщины, колотившей в дверь нашей каюты. Из того, что она орала, я поняла, что «Армения» уже в море и что мой муж остался. Я похолодела. Остался! Остался! В голове спросонья промелькнули балетные из Большого, Максим Шостакович, Ростропович с Галиной Вишневской и еще многие и многие, которые остались… На палубе все обсуждали «того самого мужика», который остался в Батуми. Мужиком называли моего мужа, тонкого, умного, талантливого, экономиста по образованию, поэта, романтика, дуэлянта. Я была в отчаянии!
