Куда уж проще! Андрей мрачно рассмеялся. Операция «Неуязвимый» — раз; материал для собственной закрытой диссертации — два. Не свихнуться среди всех этих колдунов, шарлатанов, магических грибов, людоедства, вечного сумрака и затхлости, крови и убийств, вожделения к чернокожей девке с фамилией русского поэта — три… И, судя по интонациям последнего письма, в центре считают, что с третьей задачей он не справился.
«Не дождетесь», — пробормотал Андрей, глядя на ровные ряды пробирок со слюной, мочой, кровью и спермой главного кубинского коммуниста. В провале «Неуязвимого» его никто не обвинит, в конце концов, у любой магии есть границы, и в Центре это прекрасно понимают. А вот если он упустит ведьму, что живет и действует прямо у него под носом… если позволит ей окончательно запудрить себе мозги… «Не дождетесь, — громко повторил капитан Андрей Цветков, биолог, специалист по психоактивным растениям, аспирант кафедры антропологии МГУ. — Женюсь, привезу вам эту Гумилев, и… разбирайтесь с ней сами. Побуду на подхвате — на диссер хватит. А женой Мария будет благодарной — уже неплохо». Андрей позволил себе представить, во что выльется ее благодарность, и через несколько минут, желчно улыбнувшись, снова отправился к бочке с водой — остывать.
На следующий день он увидел Марию, выходящую из палатки нового автомеханика; тело ведьмы было прикрыто лишь гимнастеркой, распахнутой на груди и едва доходившей до бедер.
(…сад полон роз, и гигантское разноцветное облако бугенвиллеи обвило белую каменную ограду, а в тени у дома на трухлявых бревнах цветут орхидеи. Мария, склонившись над клумбой, высаживает луковицы амариллиса, рядом в коляске тихо посапывает спящий младенец, а ребенок постарше сосредоточенно подкрадывается к ящерице, пригревшейся на каменном бордюре.
Мария слышит удар мотыги о землю, оглядывается и видит Макса. Тот на мгновение перестает рыхлить землю под кустом гортензии, бросает на Марию веселый взгляд и подмигивает. Мария рассеянно улыбается в ответ. Ей жарко. Сладкий запах роз, тяжелый аромат земли, терпкий привкус апельсиновых корок кружат голову. Надо пойти в дом, попить лимонада — и принести мужу, со льдом и мятой, как он любит…)
Мария пришла в себя. Ее грудь и живот горели от жара, излучаемого худым телом Макса, а спина мерзла, прижатая к отсыревшей стенке палатки. Макс лежал, закинув руку за голову, и Мария точно знала, что он улыбается, глядя в низкий брезентовый потолок. Макс пошевелился. Чиркнула спичка, на мгновение осветив носатый индейский профиль, гладкую красновато-смуглую кожу на груди… что-то металлически блеснуло, какой-то кулон, — и свет погас, оставив лишь огонек тлеющей сигареты. Палатку наполнили клубы дыма, и Мария фыркнула.
