– Надоело. И вообще…
– Достойный ответ, – кивает он. – Чем планируешь заняться?
– Есть интересное предложение, – говорю без выражения. – За границей. Компания «Honey Mill» ищет эксперта информационной безопасности. Через границу как-нибудь переберусь.
Полковник аккуратно включает поворотник, пропускает несущийся мимо транспорт и паркует автомобиль у обочины. Включает нажатием кнопки радио, делает погромче и поворачивает ко мне голову, глядит нахмурившись:
– С ума сошел?
– Почему? Хорошие деньги. Работа в Европе. Комфорт, перспективы. Мне нравится.
– Отставить, – резко произносит он. – Я приказываю – отставить!
– Я ведь увольняюсь. Забыли? – отворачиваюсь, смотрю в окно на бегущих под дождем беспечных граждан.
В салоне автомобиля толкает мягко динамики льющийся дождь танцевальной мелодии. На волне «Маяка» концерт легкой музыки.
– Ты серьезно решил? – полковник вынимает из кармана сигарету, прикуривает от зажигалки.
– Спасти товарища Сталина, – произношу вертящуюся в сознании фразу. – Что может быть серьезнее…
Полковник нажимает кнопку стеклоподъемника, и сигаретный дым тонким языком бросается в приоткрывшуюся щель окна. Некоторое время Каинов молчит, курит, глядя прямо перед собой. Давит сигарету в пепельнице, набирает двумя касаниями номер на мобильнике.
– Алексей Исаевич, – говорит он в трубку, – извините, что в выходной. Есть разговор… Да… Не телефонный… Хорошо, буду.
Складывает мобильник, смотрит на меня задумчиво:
– Мне нужно часа три, Леш. Я позвоню.
– Хорошо, жду, – и, щелкнув дверным замком, выскакиваю в весенний веселый ливень.
Звонок Каинова находит меня в двух шагах от дома, на лавочке.
– Приезжай к себе в отдел. Через сколько будешь? – говорит он без приветствия.
На часах половина одиннадцатого вечера. Прошло уже шесть часов, и мне начало казаться, что он никогда не позвонит.
– Минут через сорок, – просчитываю с запасом.
– Там и встретимся.
Когда я захожу в офис через полчаса неспешной прогулки, полковник уже сидит в моем кресле и курит, задумчиво сбрасывает пепел, постукивая сигаретой о край пепельницы.
– Извини, мне потребовалось немного больше времени, чем я рассчитывал, – говорит он неожиданно.
– Да я не в обиде, – подкатываю кресло Голумбиевского, сажусь напротив, смотрю с вопросом.
– Учитывая твое неожиданное увольнение, порядок вещей следующий, – полковник тушит окурок в пепельнице и сразу же зажигает вторую сигарету. – Мы тебя не знаем. Никто тебя не знает. Ни одной бумаги о тебе не существует. О том, что ты с нами, знают в этом мире только три человека. Один из них – я. Второй – Переверзев. Третий – ты.
