Перед сном, чтобы ни о чем не помнить, я напиваюсь «Жигулевского» и, ухмыляясь себе, падаю в постель.
Снится мне праздничный салют. Над столицей рассыпаются под восторженные вопли собравшегося на площади народа огненные всполохи. Я стою в толпе и вместе со всеми кричу под каждый всплеск россыпи разноцветных огней в небе: «Ура-а-а-а! Спра-а-а-аздник-о-ом! Ура-а-а-а!» Мне хорошо, кажется, я пьян, но скорее всеобщей радостью, чем водкой.
Неподалеку стоит девушка и смотрит восторженно в небо. В распахнутых глазах всплески созвездий разлетаются искорками. Ее мягкие губы улыбаются счастливо навстречу осыпающимся с неба блесткам. Тонкая льняная прядь послушно ветру взлетает на мгновение, и девушка прячет ее за ушко знакомым движением тонких пальчиков.
Я уже не гляжу в небо. Мне достаточно видеть падающие звезды в ее глазах и я пробираюсь сквозь толпу ближе, толкаюсь, кручусь, протискиваюсь между людьми. И вот она рядом. Ее красота обжигает огнем. Невозможно видеть что-то еще, когда она рядом. Я пью глазами совершенство и не могу остановиться. И хотя она все же не замечает меня, я стою совсем рядом и даже касаюсь своим локтем, как бы невзначай, ее руки, и это касание бьет меня оглушающе, словно током, реальностью горячей кожи.
Я пьян от счастья. Я нашел ее. Все же нашел. Несмотря ни на что. И до боли в груди вдруг понимаю, что сейчас закончится праздничный салют, и я вновь потеряю ее. Она опустит голову и растворится в толпе, если я не смогу ее задержать. Хотя бы на секунду. На мгновение. Хотя бы одним словом, которое заставит ее улыбнуться счастливо, как она улыбается небесным ярким всполохам. И я лихорадочно ищу это слово, то самое, единственное, что я скажу ей через мгновение, чтобы она осталась в моей жизни.
Новый грохот салюта качает небо и сверху обрушивается вдруг теплым ливнем. Восторженно ревет толпа выдумке пиротехников. Капли падают на лицо девушки, и я немею от восторга, увидев тонкие радуги в ее влажных ресницах.
Ливень растекается по ее щекам, оставляя странные розовые дорожки. Пока я смотрю долгое мгновение, не понимая, что это, бархатная кожа девушки наливается внезапно тяжестью, и там, где ее поцеловал теплый дождь, вспухают налитые огнем волдыри. И в воздухе над площадью растекается едва ощутимый мягкий аромат белых яблоневых садов.
Башня Сталина, освещенная прожекторами, вдруг кренится, рассыпается статуя Вождя, сначала отваливается поднятая рука, затем голова тяжелым шаром срывается вниз и врезается в толпу.
