– Есть что-нибудь будешь? – Валентин Васильевич смотрит на меня поверх меню.
Инструктор по рукопашному бою назначил мне встречу в кафе «Снегурочка» на площади Дзержинского в обеденный перерыв. В расписании занятий значилось название кафе, номер столика и его имя-отчество. Выбор места проведения тренировки меня весьма позабавил. Видимо, предполагалось, что я устрою потасовку с мирно обедающими советскими гражданами, как в американских фильмах о ковбоях.
В кафе я опоздал минут на десять, задержался на занятии по методу допроса – инструктор пристегнул меня к стулу наручником и не отпустил, пока я не выдал ему наизусть все физиологические признаки обмана. Администратор «Снегурочки» провел меня между столиками зала и указал на скромно обедающего мужчину, в темном, с отливом, явно пошитом на заказ, костюме. Небольшая узкая бородка. Холеный гражданин. Больше напоминает киноартиста. Или научного работника.
– Будешь или нет? – смотрит он безразлично.
На обед в кафе я не рассчитывал. Мне казалось, что прием пищи вряд ли уместен во время физических упражнений, и денег я не захватил. В кармане всего двадцать пять копеек. Даже на порцию пельменей не хватит.
– Нет, спасибо.
Валентин Васильевич откидывается в кресле, смотрит мимо меня с таким выражением, будто съел что-то вредное для желудка и сейчас ему станет нехорошо:
– Ну, что тебе сказать, Калуга. Дела твои плохи.
Интригующее начало тренировки.
– Потому что от еды отказался? – с остроумием у меня после упражнения в допросах все в порядке.
– Именно. Ты достаточно сильно зажат. Горбишься. Спина слабая. Ноги слабые. Кабинетный работник?
– Ну… вроде того, – вынужден я согласиться.
Он раскрывает золоченые часы на цепочке, и я машинально перевожу взгляд на сверкающий хрусталем циферблат.
– И глаза. Моторика замедленная… много смотришь в одну точку. Программист?
– Вроде того, – киваю слегка оторопело.
– Плохи дела, – неодобрительно качает он головой.
– Это вы как догадались?
– Как доктор медицинских наук, – губы его, обрамленные бородкой, кривятся. – Тебя любой мало-мальски понимающий в физиологии просчитает за пять шагов твоей зажатой походки.
Не люблю я, когда меня не хвалят.
– А я умный, – улыбаюсь нагло.
– Умный бы промолчал и на ус наматывал, – Валентин Васильевич неуловимым движением убирает часы, так, что я не успеваю проследить куда. – Да, Калуга, с глазами плохо…
