Деймон положил руку ей на колено — и все тело Вероники заныло от сладкой муки. Она спрятала нос в его каштановых волосах, курчавившихся за ухом. Ей захотелось лизнуть мочку и слегка прикусить. Вероника не стала обуздывать свое желание.
— О, Камилла! — простонал Деймон.
Это имя было частью игры. Оно обеспечивало Веронику маской, гарантировавшей безопасность. Дочь легендарного художника, с детства наблюдавшая, как охотились за его душой галерейщики, критики и ученики, Вероника рано научилась ценить безвестность.
— Расскажи о себе. — Большой горячей рукой Деймон взял ее за подбородок. Веронике хотелось почувствовать эти руки на каждой клеточке своей кожи, чтобы они, как палящее южное солнце, согрели ее. — Позволь, я догадаюсь. Ты… художница.
Она склонила голову, чтобы избежать его пристального взгляда.
— Можно сказать и так.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, знаешь ли… — Она пожала плечами. — Это мужской мир. То, что делают женщины, мало кто воспринимает всерьез.
— Вообще-то на дворе конец двадцатого века.
Вероника усмехнулась.
— Только не в искусстве.
— А чем ты занимаешься?
— Я скульптор, — ответила она с легкой улыбкой.
— Тоже выставляла что-нибудь в ресторане?
— Да.
Он нахмурился, и две морщинки образовали повыше его переносицы букву V. Брови у него роскошные, подумала Вероника, густые, но ухоженные, как и он весь. И орлиный нос хорошо сочетается с массивной челюстью.
— Прости. Там было много всего, но я не помню ни одной скульптуры. Может быть, я не заметил?
— Может быть. Но этого следовало ожидать. Огюст всегда все ставит себе в заслугу.
Она откинула волосы со лба, любуясь его недоумением.
— Что-то я совсем запутался, — сказал Деймон, задумчиво погладив ее ключицу, отчего пульс Вероники пустился вскачь.
— Я тоже.
— Нет, ты нарочно меня запутываешь.
Она спряталась под его руку и прижалась к нему.
— А разве это не забавно?
— Хорошо. Я готов играть.
Деймон произнес это так веско, что она опять засмеялась.
— Ведь выходные же, Деймон. Расслабься, забудь обо всем и просто отдохни. Повеселись. — Она сморщила нос. — Знаешь, как это делается?
— О да, — прорезал грохот музыки его глубокий, чувственный баритон. — Знаю.
— Ручаюсь, что знаешь, — с комической многозначительностью согласилась она.
Они поболтали о карьере, сделанной им в почтенной брокерской конторе, и сошлись на том, как все в этом мире ненадежно, даже рынок вот-вот рухнет. Вероника сказала, что Деймон может подставить под него свои плечи. Он хмыкнул и подтолкнул свой нетронутый бокал к ее пустому. Веронике нравилось, что он способен смеяться над собой, хотя ей было ясно, что к своей должности финансового аналитика и работе в компании «Дейл и Гамильтон» он относится очень и очень серьезно. У него были амбиции — такие же, как у нее. Не голые, жадные, бездушные амбиции, а умеренные, осмысленные, но твердые как скала.
