— Когда пожелаешь, — ответил Марк Стэнтон, — Но поскольку я только что прибыл в порт, то хотел бы, если позволите, побыть немного в вашем обществе до того, как мы отправимся на верфь.
— Да, конечно, — неохотно ответил Дэвид, и Корделия с улыбкой вынуждена была вступить в разговор, чтобы сгладить неловкость.
— Дэвиду не нравится Неаполь, и ему не терпится как можно скорее попасть на Мальту. Ему жаль терять каждую минуту, которую мы вынуждены проводить в этом прекрасном городе.
— А тебе здесь нравится? — спросил Марк, по старой привычке фамильярно обращаясь к кузине.
— Здесь так замечательно, что порой кажется, будто все это мне снится.
Он отхлебнул глоток вина и задумчиво произнес:
— Когда мне хочется думать о прекрасном и мирном уголке, то я прежде всего вспоминаю Стэнтон-Парк.
Граф нетерпеливо встал, будучи не в силах принимать участие в пустом разговоре.
— Пойду к себе и переоденусь, — сказал он, — чтобы не задерживать тебя, когда ты будешь готов отправиться показывать свой корабль.
— Я не тороплюсь, — ответил Марк, откидываясь на спинку кресла и удобно вытягивая длинные ноги.
Однако Дэвид торопливо зашагал к двери по дорогим персидским коврам, покрывавшим пол салона. Корделия посмотрела ему вслед с улыбкой и сказала:
— Как я рада, что ты здесь, Марк! Ты появился очень вовремя. У Дэвида сердце изболелось от переживаний, что в ближайшие несколько дней ему не удастся попасть на Мальту. Ты не представляешь себе, сколько часов он провел на террасе, глядя в море.
Марк Стэнтон немного помолчал, затем неожиданно спросил:
— Ты действительно считаешь, что он поступает разумно, Корделия? Дэвид еще слишком молод. Достаточно ли хорошо он все обдумал, прежде чем порвать с жизнью в Англии? Лучше всего ему было бы заняться управлением вашим состоянием, жениться и родить наследника.
— Умоляю тебя, не спорь с ним, — сказала Корделия. — Это же его идеал, к которому он так долго и упорно стремился, его давняя мечта, и разубедить его в том, что он совершает ошибку, посвящая себя служению богу, просто невозможно.
Марк молчал, и она продолжила:
— Передать тебе не могу, сколько я переживала по поводу того, что его прошение о приеме в рыцари Ордена не будет принято. Для него это было бы страшным ударом, от которого он едва ли оправился.
— Полагаю, не было причин отказать ему в прошении.
— У нас, конечно, имеются все доказательства о принадлежности нашего рода к дворянству в восьми поколениях, и, кроме того, Стэнтоны всегда была верными католиками. Но мне кажется, что один из наших родственников, живущий в Риме, пытался убедить его святейшество папу римского отказать Дэвиду в благословении. Во всяком случае он так говорил, когда приезжал в Англию.
