.
Святитель Тихон был очень осторожен в благословении на пострижение в монашество. Он считал монашеские обеты высокими и трудными и поэтому советовал тщательно подготовиться внутренне к перемене образа жизни. Так, 23 ноября 1763 г. святителю был представлен доклад консистории об одном купце, который уже 4 года жил в монастыре неотлучно, был трудолюбив, трезв, кроток, смирен, послушен. Консистория просила разрешения постричь его в монахи. Святитель Тихон на докладе написал: “Потрудиться ему еще и так и считаться в братстве, ибо черная риза не спасает, а кто и в белой, т. е. мирской ризе (одежде), да послушание и смирение и чистоту имеет, тот и без монашеских обетов есть непостриженный монах” [158]. Учитывая сложное нравственное положение монастырей, святитель иногда говорил: “Видишь, ныне и монастыри хуже светских домов стали; берегись, чтобы тамо не погибнуть, где надеешься спасения” [159]. Возвышенный взгляд на монашество выразил святитель уже на покое в Задонском монастыре в беседе со своим келейником Феофаном, который неоднократно обращался к нему с просьбой о пострижении в монашество. Святой Владыка отвечал ему: “Эх, Феофанушка! Ходи-ка ты в чем ходишь. Ей, лучше. Я правду говорю… Ведь давно когда-то были монахи, но не ныне; а ныне уж и дрожжей монашеских нет. Вот я живу на свете около 60 лет, но не видал еще истинного монаха… Монастырская жизнь чего требует? Необходимо для жизни человеческой: квас да вода, да слезы — вот монашеское сладко поилице!…А ныне и мир в монастырь вкрался… и уныние… и праздность… Знай, Феофанушка, что монастырские стены и монашеское одеяние не спасают… И я хвалю тех монахов, которые сами орут землю, хлеб сеют и сами пищу себе готовят, да еще ж бедных и странных питают и упокоевают… Забыли мы древних наших российских чудотворцев, преподобного отца нашего Сергия Радонежского и прочих, которые во обителях своих не имели по три дня и хлеба, а они не пускали братию выходить из монастыря для испрашивания нужной пищи и говорили: “Терпите, братия, Бог не оставит и утешит нас!” [160]
Большим злом в жизни Воронежского края был раскол, этот постоянный спутник неправильного понимания духа и силы христианства. Давно установившаяся традиция казаков не выдавать беглецов сделала широкие степи Дона удобным убежищем для преследуемых правительством последователей мнимого древнего благочестия. Даже среди самого духовенства были лица с раскольническими взглядами или с симпатиями к раскольникам. По свидетельству М. Былова, который устанавливает подобные факты на основании архивных данных, среди пастырей, наделенных особыми полномочиями церковной власти, находились такие, которые за деньги прикрывали раскол, т. е. в отчетах указывали на его отсутствие
