Ноября 21-го утром приехали в Париж, взяли какой-то крытый и приличный рыдван и поехали в Гранд-Отель, как близкую к конторе Кука гостиницу; гостиница — целый город; нас высоко подняли машиной, ею же перетащили вещи; и пока мы снимали верхнее платье и т. п., приходит служка и подает от извозчика счет еще почти на столько же, сколько мы должны заплатить до гостиницы; за что? мы вот сколько должны заплатить. А это за то, что вот извозчик столько-то минут простоял и не получил по счету. Вот так прием. Пришлось заплатить: не спорить же с ним с первого шага. А за номер и за чай пришлось заплатить 15 франков: вперед наука — в Гранд-Отеле не останавливаться, а где-нибудь поскромнее. А потом ходили мы недалеко от отеля в ресторан закусить, и там пришлось сильно поплатиться карманом. Что ж делать: все равно кругом ничего не знаем, куда лучше идти. У Кука устроили мы себе путь до Нью-Йорка на самом быстроходном и большом пароходе американской линии.
Позаботившись о дальнейшем путешествии, отправились в собор Парижской Богоматери. Храм строго готического стиля, очень большой и продолговатый; множеством колонн собор разделен на три корабля; главный отделен низкой железной решеткой и сплошь уставлен стульями. Придельных престолов множество, и часть их поставлена уже у передней стены, а не так, как в Риме, — все по бокам. Окна высокие и узкие с разноцветными темными стеклами, так что и весь собор имеет мрачный вид, как будто созданный для привыкших молиться где-нибудь в темном уголку, а не в единении со всеми. Наверху — громадный орган. В церкви кроме постоянного сторожа никого не было, и, хотя был еще только 12-й час, все богослужение уже окончилось; это не то что в Риме, где всегда во всяком храме есть народ, а мессы продолжаются попеременно до полдня. Здесь на стене мы и прочитали то объявление, о котором я писал выше: собирают пожертвования на католических миссионеров, разносящих по разным странам и народам веру и цивилизацию, а, вероятно, больше последнюю, как говорит отец архимандрит С. в своих «Письмах с Дальнего Востока». А другое объявление гласит следующую важную для католиков радость: этому собору в разное время папами присвоены три привилегированные алтаря, то есть такие, на которых совершается жертва удовлетворения за всякие грехи живых и умерших, непременно сообщающая индульгенцию или снисхождение.
На нас парижане везде с любопытством и изумлением засматривались, конечно удивляясь нашим широким и длинным рясам, да и длинным волосам; но мы уже привыкли теперь к таким изумляющимся и расхаживали совершенно спокойно. А на вокзале какой-то прилично одетый господин снял нам почтительно шляпу; только второпях не разобрали мы, может быть, и русский, здесь проживающий, или тоже проезжает только Парижем, а может быть, и настоящий француз изъявил почтение из симпатии к русским. Города мы так и не видали, кроме того, что посмотрели по сторонам из кареты: шумный город, но погода была пасмурная, так что все казалось каким-то кислым. В 7-ом часу вечера на поезде выехали из Гавра и, вероятно, часов около 10 были там и сели на небольшой пароход до Соутемпто-на в Англии. Ночью хорошо поспали, а утром ноября 22-го сошли в таможню; там скоро осмотрели наши вещи без задержек, а извозчик отвез в гостиницу, где нас по билету Кука угостили самой легкой закуской.
