Передавши священнику Евангелие и о чем-то с ним поговоривши, диакон, став под самым амвоном, вместо обычных нескольких ектений сказал только несколько (до трех) прошений, а хор пропел «Господи, помилуй» по однажды три раза и, по возгласе священника, запел: «Иже херувимы». Во время херувимской кадил правый священник; на народе он несколько раз покаживал очень долго, а потом, не обращаясь лицом к алтарю, как у нас, сбоку покадил на иконы Спасителя и Божьей Матери и пошел в алтарь. По окончании каждения правый священник, приложившись к антиминсу и престолу, вышел на амвон и трижды благословил народ крестообразно по-архиерейски обеими руками, левый только однажды и одной рукой, а диакон только поклонился. Во время входа диакон возгласил, кажется, «всех вас православных христиан да помянет Господь…»; старший священник поминал, кажется, как поминает архиерей, а впрочем, не уверен, только что-то очень долго; а младшему священнику, стоявшему с копьем в руках, так ничего и не пришлось говорить. Обычное после входа благословение диакону, кажется, хотел возложить младший священник, но потом подоспел старший, что-то поговорил с младшим, помотали друг на друга головами, грозно посмотрели и закончили свои переговоры, но благословил диакона уже старший. Диакон вышел из алтаря и стал на второй ступеньке амвона, а царские врата, после его выхода из них, затворил, к великому моему удивлению и смущению, какой-то франт в пиджаке и сорочке, и при этом не сбоку как-нибудь затворял, а прямо-таки стал посредине врат и захлопнул. А до этого времени с начала службы царские врата были отворены.
Символ веры и молитву Господню прочитал псалт. Возгласы почему-то больше говорил второй священник. Он же, через отворенные тем пиджачником царские врата вышедши на амвон, говорил и возглас: «благодать Господа нашего Иисуса Христа», в начале его крестообразно благословил дары воздухом и им же потом весь народ; потом в вполуоборот на правую сторону возгласил: «горе имеим сердца» — и затем, совсем обратившись на правую сторону: «благодарим Господа» — и ушел в алтарь вместе с диаконом, доселе стоявшим под амвоном направо с приподнятым орарем. Хор пропел только «Достойно и праведно есть» без дальнейших слов. Читая молитву: «Еще приносим Ти словесную службу, и просим и молим…», священник сделал поклон пред престолом, что и правильно, так как этою молитвою и испрашиваем благодать Святого Духа на дары; а слов: «Господи, Иже Пресвятаго Твоего… Сердце чисто созижди… Не от-вержи мене от лица Твоего…» — этих слов греки не произносят. По освящении даров священник долго кадил на них. Возгласы: «Во первых помяни, Господи» и далее до ектении говорил уже первый священник, а второй в это время всем, стоявшим в алтаре, и духовным и светским, раздавал антидор, предварительно крестообразно обративши его над освященными дарами. Всякий раз на возглас: «мир всем» — царские врата отворялись наполовину. Завесы совсем не употребляют. Диакон и входил, и выходил царскими вратами, сам отворяя их и из церкви, если они затворены. После причащения в алтаре первый священник уже разоблачился, как будто ему и делать теперь уже нечего, и спокойно в одном белом подризнике разгуливал по алтарю. Народ, прослушавши какой-то концерт запричастный, отчасти повалил вон из церкви, а отчасти пошел толпой к алтарю; я с радостью предположил, что все, вероятно, проповедь подходят слушать, но нет: некоторые целовали иконы, а некоторые подошли, чтобы получить антидор. В общем, тут поднялся такой шум, что диакон ектению: «Прости приимше», а священник молитву: «Благослов-ляяй благословящия Тя, Господи» проговорил наскоро и больше для себя. По окончании заамвонной молитвы, которую священник произнес, стоя на амвоне пред иконой Спасителя, он, не оборачиваясь, тихонько благословил народ и ушел в алтарь. Хор, пропевши «Буди имя Господне», уже ничего потом не пел. А священник, кажется, в одном подризнике (хорошо не припомню) раздавал всем подошедшим антидор. Так конца литургии я и не слышал, ибо шум еще более увеличился и священник уже ничего не говорил, кроме каких-то слов при раздаче антидора, может быть, как у нас: «щедр и милостив Господь», а может быть, это и был отпуст и все прочее.
