— Не беспокойтесь, профессор, — воскликнул Андреа. — Сколько бы заезжих музыкантов там ни выступало, никому не сравниться с вами!
— Надеюсь! — откликнулся профессор. — Впрочем, ведь сказали, что король не разбирается в музыке.
— Но, возможно, в музыке разбирается его гость, — возразил Климент.
— Мне сообщили, — сказал профессор, — что нам предстоит играть для кронпринца Фредерика Хорватского. Немного помолчав, он добавил:
— Он уже немолод, но очень музыкален. Я выступал перед ним много лет назад, и тогда он сказал мне, что никогда не получал такого удовольствия, какое доставила ему моя игра на скрипке.
Профессор Серджович не хвастался. Просто чувствовалось, как ему приятно, что кронпринц его не забыл.
— Что ж! Постараемся не разочаровать его завтра, — сказал Климент. — А раз у нас новенькая, чем скорее мы примемся за работу, тем лучше!
Увидев, как молода Тора, Климент и Андреа забеспокоились. Но сама-то княжна надеялась, что, как только она сядет за рояль, их волнения рассеются.
Для репетиций им отвели ту же комнату, где совсем недавно встречались заговорщики. Это было довольно просторное помещение с большим столом посередине и целой пирамидой стульев в углу. Там же стоял и рояль.
Тора решила, что, наверное, в этой же комнате в зимние месяцы устраивают концерты и другие развлечения. Она осмотрелась в надежде, что заметит какие-нибудь бумаги, оставленные сторонниками князя. Впрочем, она тут же сказала себе, что князь слишком хитер для того, чтобы сделать подобную глупость.
Во многих небольших странах, вроде Солоны, уже были попытки переворотов и революций. Все правящие монархи Европы не без оснований опасались анархистов, а среди крестьян и батраков всегда имелись недовольные, что, конечно, было неудивительно.
Но князь Борис, похоже, готовил нечто такое, что должно было застать врасплох короля и его сторонников.
«И только я могу ему помешать!»— с ужасом думала Тора, сознавая, какая ответственность легла на ее хрупкие плечи.
Но пришло время начинать репетицию, и Тора заставила себя не думать ни о чем, кроме музыки.
Трижды они повторили всю программу, которую профессор составил для выступления при дворе. Только тогда профессор отпустил их. День уже клонился к вечеру. Профессор заботливо предложил Торе пойти отдохнуть.
— Мы можем поужинать пораньше, — предложил он, — а потом все отправимся в постель и, надеюсь, крепко проспим до самого утра.
Никто не возражал против его предложения, и он добавил:
