— А не нарвёмся по пути? На немцев-то? — спросил деда один из бойцов, единственный, кто был в очках.
— Ночью такого не будет, — уверенно ответил дед. — Немец ночью гулять не ходит.
— Телега есть? Лошадь? — поинтересовался лейтенант.
— Здесь нет, а в колхозе были, где правление. А! В Дамиановке три коня.
Они отправились в путь: старик, лейтенант и десять красноармейцев. Шагая по дороге, обсуждали, спродручнее нести оружие на себе или всё же искать лошадь с телегой. Решили сделать схрон здесь, потом идти в Дамиановку, собирать там винтовки и пулемёты, взять лошадей с телегами — если есть, и обратно сюда. А дальше переть это оружие к своим. Кстати командир спросил, добудут ли они здесь еды.
— Мы пока шли, оставили две нычки, — объяснил он. — На обратном пути подъедим. А сюда дошли уже ни с чем.
Старик покряхтел, покрутил лохматой головой.
— Еда есть… Чего ж не быть. Лето. Яблоки будете? Груша есть, репа, морковка, лук.
— Вот это да!
— Свёклы наварим. Хлеб-самопёк у нас. Ржаной.
— Вообще пир!
— Ага. С огорода и сада мы вам сготовим. А мясца нет. То ись, оно, конечно, есть, но не набегаешься, — он с хитрым прищуром посмотрел на Курочкина. — Коров-то увели на восток, а коз мы в лесу спрятали. Но резать козу не с руки, а за молоком бежать в темноте, да пропади оно совсем.
— Ну вы тут устроились!
— Не дураки небось. Покормим… Хоть вы и сбежали. Но мяса нет. Мобыть, пасечник рыбы наловил. Пасека по пути прямо щас будет. Да вот она, пасека.
Пасечник, тоже старый дед, но будто в карикатуру их лохматому проводнику — лысый, едва не прослезился, увидев красных бойцов. Говорун он оказался преотвратный, кроме междометий и матюков, других слов не знал, но зато выделил каждому по плошке мёда. Быстро решили, что заночуют у него в сарае — благо недалеко от леса, и что он пока сготовит рыбки. Нашлась у него и грибов бочка, старого засолу — если неохота ждать, пока вчерашних пожарит.
От пасеки шли лесом, пересекли поляну и вышли наконец к искомым грузовикам. До полной темноты ещё было время. Держались тихо. Разгрузили машины, годное железо перетаскали в лес. Уже в темноте двинулись обратно к пасеке.
По дороге очкастый боец, Дима Золотницкий, который давеча боялся, не встретят ли немцев, пристроился сбоку от деда и стал негромко выспрашивать его:
— Простите, если за лесом у болота Дамиановка, то вон то, где колокольня взорванная, это Сенино? Бывшее имение графа Апраксина?
— Сенино, Сенино… Правление там. А я помню старого Апраксина, Григория Петровича. Суровый был, фу-ты, ну-ты. А молодого графа, сына его, не видел. Он больше по Парижам ошивался. Сюда носу не казал. А как же! Он блаародный, а тут навоз. Тьфу.
