Она сделала такой вывод, выслушав Васин рассказ: он во время осмотра, ёжась от прикосновений холодного инструмента, рассказал ей свою историю. Не упоминая, разумеется, того участия, которое принял в его судьбе Господь.
— Надо бы вас понаблюдать дня два, — она подумала, прищурившись, и повторила: — Дня два, да. Не больше. И две недели щадящих работ, без нагрузок.
— Это что же, — натужно рассмеялся он, — вроде освобождения от физкультуры в школе?
— Да, а что вы смеётесь? Благодарите Бога, что вас откопали сразу. Возбуждение, повышенная весёлость были?
— Да, — Вася вспомнил, как его бесконечно пробивало на смех.
Она, макая перо в чернильницу, дописала что-то в его карточке, отложила перо и впервые посмотрела на него не как на пациента, а просто. Улыбнулась:
— Вы, наверное, студент.
Он, оправляя гимнастёрку под ремнём, кивнул:
— Был я и студентом. Учился на геолога.
Какая-то искорка пробежала между ними. Он понял, что она — молодая в общем-то женщина, ненамного старше, чем он, хоть уже и в командирском звании военврача — запомнила его. И улыбнулся в ответ на её улыбку:
— Вас как зовут? А то я оробел, сразу не спросил.
— Галина Васильевна, — засмеялась она и перешла на «ты»: — А ты Вася, я уже знаю. Почти тёзки.
Медсестра, сидевшая за столом напротив неё, тоже улыбалась и, похоже, была бы не против, если бы Василий спросил и её имя, но он этого не сделал.
Галина Васильевна выкрикнула дневального, что дежурил за дверью, и велела проводить красноармейца Одинокова в палату.
Под госпиталь была приспособлена поселковая школа. В течение дня и вечера Василий наблюдал, как сюда доставляли раненых. В коридоре и палатах звучали рассказы о контрнаступлении на Кровопусково. Это название было очень созвучно происходившим событиям! Помимо бойцов, тут были и гражданские. В коридоре лежала забинтованная девочка лет двенадцати.
Вечером госпиталь посетил командарм Рокоссовский. У дверей госпиталя его встречала военврач Галина Васильевна. Одиноков, увидев это в окно, вышел в коридор и наблюдал, как высокий командарм, увидев раненую девочку, наклонился над нею.
— Как тебя зовут? — спросил Рокоссовский.
— Леночка, — еле прошептала она.
— Как же ты сюда попала?
— Меня бомбой ранило…
— Осколочное ранение, — пояснила военврач.
— Ты не волнуйся, — сказал Леночке Рокоссовский. — Скоро поправишься, дочка.
Окружающие заметили, что командарму не по себе. У него у самого были малые дети.
— Жёстко воюет немец, — заметил сопровождавший командарма полковник.
