Так как Сталин упорно отказывался, решили: пусть выступит Молотов.
Сели за составление речи. Непосредственно пером по бумаге водил Молотов, но добавляли и редактировали все члены Политбюро. Откуда появились слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит, победа будет за нами», — никто в запале дела не расслышал.
…Для заседавших вторые сутки руководителей СССР устроили небольшой перекус, но Сталин глотать не мог и не пошёл со всеми в столовую. Вместо этого он, придвинув к себе чистые листы бумаги, обмакнул перо в чернильницу и стал писать:
«Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона…
Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить Отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Тут есть дело рабочим, крестьянам, учёным, женщинам и мужчинам, юношам и старикам. Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства. Вспомним святых вождей русского народа, например Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших свои души за народ и Родину…»
Перечитал, кое-что поправил. Вызвал Поскрёбышева, отдал ему листки со словами:
— Перепечатайте, заклейте в конверт и передайте отцу Сергию, местоблюстителю патриаршего престола. На словах пусть ему сообщат о войне. Он ведь ещё и не знает. Пусть скажут: товарищ Сталин будет благодарен, если его святейшество изыщет возможность огласить этот текст. От своего имени, со своими правками и дополнениями.
У Поскрёбышева сложилось впечатление, что товарищ Сталин желает сохранить факт передачи этого документа в руки церковного деятеля в абсолютной тайне. Иначе почему же он давал распоряжение в пустом кабинете, еле слышным шёпотом?..
До 12 часов дня по радио, открыто, Молотов обратился к правительству Японии с просьбой выступить посредником в урегулировании вспыхнувшего вооружённого столкновения между Германией и СССР.
Чуть позже Сталин распорядился, чтобы начальнику Генштаба Жукову сообщили о вчерашнем решении Политбюро: послать его, Жукова, на Юго-Западный фронт.
Примерно в час дня Жуков позвонил сам. Был недоволен, задавал резкие вопросы:
— А кто будет руководить Генеральным штабом в такой сложной обстановке?
— Оставьте за себя Ватутина. Езжайте, мы тут как-нибудь обойдёмся.
* * *
…День продолжался. Пришёл Молотов. Его речь, обращённая к народу, уже прозвучала по радио.
