Но вот она наконец появилась, сияя благонравной чистотой и благоухая дорогим шампунем, завернутая в волочившийся за ней по полу махровый гостиничный халат. Люк поднялся ей навстречу и спросил:
— Как ты себя чувствуешь? Может быть, тебе налить тоника?
Махнув рукой, она упала в кресло и мрачно заявила:
— Я согласна!
Он молча направился к бару. Недоуменно проводив его взглядом, Джейн уточнила:
— Я согласна остаться с тобой! Но учти — я делаю это только для того, чтобы этот подлый тип не считал меня никому не нужной дурочкой! Я не хочу, чтобы он думал, что я всю оставшуюся жизнь буду по нем сохнуть!
Мысль, что ему придется выступать в роли спасительного круга, даже не круга, а этакого примитивного средства отмщения, никогда Люку в голову не приходила. Он молча открыл дверцу бара, достал оттуда бутылку русской водки и, налив полстакана, молча опрокинул ее в горло. Выдохнув горячий воздух, немного постоял, ожидая, когда по жилам растечется огонь, и только тогда ответил:
— Хорошо. Значит, мы понимаем друг друга. Мне нужна женщина в постели, а тебе — большая ширма для собственных чувств. Ладно, пусть будет так.
Джейн зябко поджала ноги, стараясь согреться. Ей вдруг стало страшно — во что она так опрометчиво ввязалась? Но поруганная гордость не позволяла отступить, и она с напряжением ждала приближающегося к ней мужчину.
Подняв ее на руки, Люк понес ее в спальню, ногой толкнул двери. Уложив на кровать, принялся раздеваться сам, не сводя с нее глаз. Джейн стыдливо моргала, не зная, как себя вести.
Но вот он оказался полностью обнажен, и она застенчиво перевела взгляд на стену, с горечью осознавая, что слова Макса, сказанные про ее бездарность в этой области, — правда. Но любопытство все-таки заставляло ее одним глазком посматривать в сторону обнаженного мужчины.
Что ж, он был бы вполне хорош в роли героя-любовника даже и в постельной сцене. Ни унции лишнего жира, тонкая талия, сухие ягодицы и сплошные мускулы вместо живота. Настоящий самец.
Джейн неловко поежилась, боясь не оправдать его ожиданий. Что она умеет?
Прочитав ее заполошные мысли по ее выразительной гримаске, Люк укоризненно покачал головой. Ничего не говоря, скользящим движением распахнул ее халат и горячими руками очертил контуры ее стройного тела. Она с застенчивым испугом взглянула на него.
— Выключи свет!
Она так боялась его неодобрения, что он недобро нахмурился. Неужели Хартли умудрялся критиковать ее даже в такие минуты?
