— Не бери в голову. Может, мы все-таки уйдем?
Но она упрямо отказалась, гордо выпрямившись в кресле, как опальная королева. Люк догадался, что она решила узнать о себе всю правду до конца. Сделав широкий жест, обозначающий «как хочешь», он поудобнее устроился в кресле и приготовился к продолжению, уже не сомневаясь, что весь этот спектакль устроен Глорией для него с Джейн — вернее, исключительно для одной только Джейн.
Чуть помолчав, Глория продолжила:
— Но почему ты так долго с ней жил, если не питал к ней никаких серьезных чувств?
Ответ был нарочито небрежен:
— Привычка, наверное. Я тебе уже говорил, что практически вырос в приютах. Нигде не задерживался, поскольку был изрядным бузотером. В последнем, когда мне было около тринадцати, я встретил девочку. Такую беленькую, тихонькую и несчастную. Ее обижали все, кому не лень. Мне стало ее жаль, я за нее заступился, она за меня уцепилась, как пиявка, и так по жизни. Вот и все.
У Джейн от негодования засверкали ставшие темно-синими глаза. У Люка от восторга что-то болезненно закололо в груди. Итак, он не ошибся, предполагая, что в ней может скрываться исключительная красота.
— Уцепилась? Да я никогда, слышите, никогда ни о чем его не просила! Это он меня уговаривал то на одно, то на другое!
Люк понял, что это значит — то на одно, то на другое, — и у него яростно вскипела в жилах кровь. Но, совладав с собой, он предупреждающе приложил палец к губам.
— Если хочешь узнать о себе много нового, то молчи!
Она замолчала, с силой сжав побелевшие кулаки, и вновь раздался ленивый голос Глории:
— Но, если бы не я, ты бы наверняка с ней никогда не расстался?
Ответ оказался убийственным для Джейн.
— Да почему? Я давно собирался это сделать, просто не знал, куда нырнуть. На тебя я и смотреть боялся, ты для меня была недостижимой звездой.
Послышался звук поцелуя и легкий смех Глории.
— Но ведь она столько для тебя сделала?
— А что она для меня сделала? Работала? Так это она и без меня вынуждена была бы делать. Особой красотой она не блещет, талантами тоже. Так что ничего счастливого без меня ее и не ждало бы. В лучшем случае муж, дети, то бишь семейное рабство. Что в этом хорошего? Со мной она мир посмотрела, увидела, как живут достойные люди.
— А если она уйдет к другому?
Даже через перегородку было слышно, с каким сарказмом фыркнул Макс.
— Да кому она нужна? Как говорится, ни кожи ни рожи. Если бы хоть богатой наследницей была, а то так, почти ничтожество.
