Лайл не мог позволить им манипулировать собой. Если он даст им втянуть себя в свой водоворот эмоций, ему из него не выбраться.
— У мальчиков есть десятки родственников, готовых о них позаботиться, и больше чем достаточно денег на жизнь, — сказал Перегрин. — Они не останутся страдать и голодать в приюте для сирот. А я не поеду в Шотландию по такому дурацкому поручению.
— Как ты можешь быть таким бессердечным? — заплакала мать. — Фамильному сокровищу грозит исчезновение!
Она откинулась глубже в кресле, выронив дрожащими пальцами носовой платок мужа и приготовившись упасть в обморок.
Вошёл дворецкий. Он, как обычно, делал вид, будто всей этой эмоциональной буффонады не происходит. Слуга доложил, что карета ждёт.
На этом драма не окончилась, но продолжилась по пути в Харгейт-Хаус. Благодаря позднему выезду и столпотворению на дороге, они прибыли одними из последних.
Родители Лайла сыпали упрёками в промежутках между приветствиями хозяевам и отдельным мужьям и жёнам Карсингтонов, а также по пути через толпу к почётной гостье.
Виновница торжества, вдовствующая графиня Харгейт, кажется, с возрастом не менялась. Лайл знал из писем Оливии, что старая леди по-прежнему сплетничает, выпивает и играет в вист с подружками — известными среди Карсингтонов, как Гарпии — а также обладает избытком времени и энергии, чтобы наводить ужас на всю семью.
В настоящее время, одетая по последней и самой изысканной моде, с бокалом в руке, она сидела на чём-то вроде трона. Гарпии окружали её как фрейлины свою королеву. Или как грифы королеву стервятников, в зависимости от точки зрения смотрящего.
— Ты выглядишь измождённой, Пенелопа, — обратилась она к матери Лайла. — Одним женщинам материнство к лицу, другим нет. Как жаль, что ты не из тех, кто расцветает. Разве что твой нос, он достаточно красный, и глаза тоже. Я бы не стала столько плакать, будь я в твоём возрасте, как и производить на свет надоедливых детишек. Если бы ты меня спросила, то я бы посоветовала тебе заниматься деторождением с самого начала, вместо того, чтобы делать паузу и откладывать его на потом, когда ты потеряла привлекательность, и мышцы растянулись безвозвратно.
Заставив мать на время потерять дар речи и покраснеть, пожилая дама кивнула Лайлу:
— Ах, наш бродяга вернулся, коричневый, словно ягода, как обычно. Осмелюсь сказать, для тебя будет настоящим шоком видеть девушек полностью одетыми, но с этим придётся смириться.
Её подруги уловили игру слов и громко засмеялись.
