В этот момент все усилия, которые кто-либо делал раньше, чтобы цивилизовать его, пошли насмарку. Он созерцал видение, которое разрушило все правила, и бессмысленные фразы, то, как подобает смотреть и двигаться, разорвало их на куски и унесло прочь.
— Лорд Лайл, — произнесла Оливия, грациозно наклоняя голову, что вызвало колыхание птичьих перьев. — Мы заключили пари на то, появитесь ли Вы на балу у прабабушки.
При звуке её голоса, столь знакомого, Здравый Смысл начал прокладывать себе дорогу через провал замешательства.
Это же Оливия, сказал Здравый смысл. Вот факты: её голос, глаза, волосы, лицо. Да, лицостало другим, поскольку смягчилось женственностью. Щёки стали круглее. Губы полнее…
Перегрин сознавал, что люди переговариваются об этом, спрашивая, кто он такой, и другие отвечали им. Но всё это, казалось, происходит в другом мире и не имеет значения. Он не мог слышать или видеть или думать о чём-то, кроме Оливии.
Тут он различил вспышку смеха в её глазах и лёгкий изгиб губ.
Это вернуло Лайла на землю со стуком, который можно было услышать на другой стороне большого бального зала.
— Я бы не пропустил его ни за что на свете, — сказал он.
— Рада тебя видеть, — ответила она, — и не только потому, что я выиграла пари.
Она оглядела его медленным оценивающим взглядом, который скользнул по его коже как прикосновение пальцев и вызвал жар, направившийся ему прямо в пах.
О, боги, Оливия стала ещё опаснее, чем была раньше.
Он задумался, чем был вызван этот взгляд. Она просто проверяет свою силу или пытается спровоцировать всех своих обожателей одновременно, притворяясь, что он единственный мужчина в комнате?
Отличная работа, в любом случае.
Вместе с тем, хорошего понемножку.
Она больше не маленькая девочка, если она вообще была когда-либо маленькой девочкой, и он не мальчишка. Перегрин знал, как играть в эти игры. Он опустил взгляд снова к её груди:
— А ты выросла, — сказал он.
— Я знала, что ты будешь насмехаться над моими волосами, — ответила Оливия.
Ей было известно, что он говорит не о волосах. Она никогда не была наивной.
Но он понял намёк и начал старательно разглядывать причёску. Хотя это сооружение возвышалось над многими другими мужчинами, Лайл был достаточно высок, чтобы заглянуть птицам в глаза. Как он знал, другие женщины носили такие же фантастические укладки. В то время как мужская мода становилась всё более строгой, женская приобретала всё более безумные формы.
— Несколько птиц сели тебе на голову, — сказал он. — И умерли там.
