Подчинив себе Ойнея, Тукция прибрала к рукам всё хозяйство: пища для блудниц готовилась под ее наблюдением, одежды она закупала сама, а плату с гостей хотя и получал муж, однако он должен был давать ей точный отчет.
Она имела рабов, приобрела лектику, безделушки, драгоценности и появлялась на улицах свежая (опытный глаз мог бы заметить притирания и румяна), веселая, окруженная толпой блестящих бездельников. Но это не удовлетворяло ее.
Кровавые дни господства Суллы, а затем Цинны и Мария не отразились на ней. Она не понимала, чего хотят эти мужи, за что борются; но одно было ясно: гибнут люди.
Ойней был хитроумнее Тукции — знал, к чему стремятся Марий и Сулла, но подлая душа его искала извилистых троп, чтобы уцелеть. Когда Рим занимал Сулла, Ойней, чувствуя себя в силе, выдавал ему марианцев, пытавшихся укрыться в лупанаре или по соседству. А после захвата города Цинной принялся вылавливать сулланцев. Он сумел так ловно повести дело, что обе стороны считали его своим. Жадный, он старался заработать побольше (ему платили с головы), и это удавалось.
Ойней перестал сидеть у входа в лупанар. Теперь деньги с посетителей взимала Тукция и злилась, что муж пропадает. Она спорила с ним, обвиняя его в темных делах, требовала, чтобы он не уходил из дому, и грек обещал, клянясь троицей богов, но как только наступала ночь — незаметно исчезал.
Решив однажды его дождаться, она не легла отдохнуть с утра, как это вошло у нее в привычку, а сидела, греясь на утреннем солнце, у водоема. Статуя Приапа, потрескавшаяся от зноя и почерневшая от дождей, стоили рядом. Бог плодовитости видел ее входящей в этот дом и теперь смотрит на ее благополучие. Но увы! Детей у нее нет: разве от этого лысого грека можно зачать? И вообще способна ли она стать матерью после пьяной, развратной жизни простибулы?
— Что не легла? — послышался веселый голос мужа. — Неужели захотелось взглянуть на румяноперстную Эос и поклониться златокудрому Фебу-Аполлону?
Тукция вскочила:
— Мне надоело это, понимаешь? Я не буду больше встречать гостей, принимать от них плату! Клянусь Венерой — если ты не прекратишь своих тайных дел, я расскажу о тебе нашему господину, когда он вернется!
Ойней смутился, глаза беспокойно забегали.
— А сегодня, — продолжала она, — я посажу у входа девушку: пусть она получает деньги!
Жидкость проснулась в нем.
— Что? Девушку? Чтобы обворовывала нас? Побывает по посетителей, а она скажет — сорок.
Тукция схватила его за грудь и трясла с такой силой, что грек побледнел от бешенства.
