В конце концов ей пришлось довериться Киффу Квику — тот наизнанку выворачивался, пытаясь быть образцовым сопровождающим. Благодаря молодому человеку Линн побывала в лучших парижских магазинах, и, когда Кифф подвез ее к отелю, она уже знала, какие из своих новых замыслов непременно осуществит.
И все же что-то ее беспокоило. Кифф был приятным и забавным собеседником, но Линн хотелось по-матерински пожурить его за проскальзывавшее временами высокомерное отношение к продавцам. Впрочем, Кифф не кичился деньгами и известностью; он был то простым парнем, сыном фермера из штата Небраска, то капризным ребенком, требующим внимания к себе, однако Линн чувствовала: молодого человека мучают какие-то сомнения…
Знаменитости из мира кино, с которыми ей довелось повстречаться в Париже, похоже, тяготились своей известностью. Ведь слава была наградой за вчерашний успех и не давала никаких гарантий на завтра. Поэтому будущее пугало их — и Пола в том числе. А их странное и вызывающее поведение — оно было лишь следствием страха и тревоги за будущее.
Вечером Линн в задумчивости бродила по обсаженным деревьями, ярко освещенным Елисейским полям. Вопреки обыкновению она почти не обращала внимания на витрины магазинов, рестораны и парижскую толпу. Она думала лишь о том, как проведет с Полом неделю в загородном доме. Но что скрывается за его словами и поступками?.. Почему он так стремится к одиночеству? Почему он больше не снимает фильмы? И почему он именно у нее просил то, что тысячи женщин дали бы ему с величайшей радостью? Почему? Все то же слово — слово, которое Пол терпеть не мог.
Линн взглянула на витрину с парфюмерией и косметикой и тяжело вздохнула. Она снова подумала о том, что неделя, которую ей предстояло провести наедине с Полом, даст ответы на все ее вопросы. Тогда, возможно, ей удастся понять человека, в которого она все больше влюблялась.
В воскресенье утром позвонила Мишель и сразу же перешла к делу.
— Надеюсь, ты не собираешься ехать с Полом в загородный дом Меннена? Ведь не собираешься?
Линн проглотила возглас удивления — пользующаяся дурной славой голливудская мельница слухов уже, очевидно, была запущена и вовсю работала в самом сердце Парижа.
— Значит, едешь, черт побери! — Мишель явно злилась. — Мне сказал Дик, но я ему не поверила. Ты делаешь колоссальную ошибку, Линн, ни с чем не сравнимую ошибку, заслуживающую ордена Подвязки.
— Мишель, ты переходишь все границы! — возмутилась Линн.
