— Просто — уничтожить, — заявил Жабрин.
— Ну, товарищи... — загорелся Сергей, как бойцовый петух, — вы... думайте, что говорите! Прежде всего, литература в моем отделе — и я отвечаю. А теперь по существу. Мы обязаны отразить в музее нашу эпоху? Обязаны! А если так, если вы собираетесь представлять революцию, так дайте и путь, которым она пришла! И всех этих Колчаков и Деникиных, через которых она перешагнула — тоже представьте. А сегодняшний день без вчерашнего — будет непонятен. Это — истина! Что же касается уничтожения, то такую штуку можно предложить, либо свихнувшись, либо по-заячьи струсив.
В наступившем молчании я увидел, что нас было четверо. Четвертой стояла вошедшая Инна, — закусила губу и смотрела на кончик ботинка.
Жабрин встал и, бледно усмехаясь, пошел к двери...
— Зачем ты облаял его, Сережа? — смеясь, укорила Инна.
— Да черт возьми! — возмущался Сергей. — Что за дикие подходы такие к вещам? Самое естественное и обычное в нашем деле становится осложненным такими «высшими» соображениями, что их мне и не понять! Либо я дурак круглый, либо вы дураки!
— Мы дураки, Сережечка, — успокоил я, — а ты все-таки книжки-то собери и запиши в каталог. Формально.
— Экий разиня, Сережка... Вечно что-нибудь потеряет...
— Что вы, Инночка, ищете?
— Помогите, Морозка... Там Букин в истерику впал. Ему, видите ли, в кладовую понадобилось, а ключ, как нарочно, исчез. Давайте вместе пошарим...
Это была история довольно обычная. Сережа в пылу работы всегда закладывал связку ключей куда-нибудь в шкаф или на подоконник и потом в раздражающих поисках метался по всему музею.
Осмотрели мы канцелярию — ничего не нашли. Спустились сверху Букин и унылый Сережа.
— Может быть, Жабрин взял? — спросил я его.
— Он ушел по делам уж с час... да и зачем ему ключи?
Обрадовал татарчонок. Он нашел. Ключи оказались рассыпанными по ступеням лестницы, уходившей в верхний этаж. Проволочка, на которой они были скреплены, видимо, разогнулась.
— Да... — бормотал Сергей, опять омрачаясь, — тут все... кроме нужного. От кладовых все-таки нет...
И сколько мы ни искали, ключ, как в воду, канул.
— Нечего делать, — придется новый заказывать, — решил Букин. — Пойдемте портреты перевешивать...
Инна тянет меня за рукав и смотрит грустным, тоскливым взглядом:
— Мороз, я чего-то боюсь...
Жабрин дело знает. В этом я несомненно убеждаюсь, приглядываясь к его работе. Он знает стиль, эпоху и цену. Но вкуса у него, по-моему, нет. Или, вернее, есть, но не свой, а какой-то общепринятый.
