— А вас тут ищут!
— Кто?!
— Думаю так, что вас... За час перед вами какой-то зашел и справлялся — не был ли кто? Говорил про обличье, на вас похоже...
9
Днем не видно моих преследователей. Они, как ночные звери, появляются только в сумерках. А вернее, пожалуй, я попросту их не замечаю. Мне сейчас не до этого. Безумная радость сорвалась с цепи и бунтует во мне, переворачивая все доводы рассудка. Иначе я был бы благоразумнее и не шел бы открыто среди белого дня к человеку, которого могу жестоко подвести своим визитом. Предостережение швейцара чего-нибудь да стоит!
Может быть, от базарной торговки эти таинственные «они» узнали, что я приду к Грингофу, и уже заранее стерегли меня?..
Но радость моя не мирится с мрачными думами. Они перегорают в ее огне, и сами начинают сиять лучами смеха.
Вот подойду к милиционеру и скажу ему:
— Товарищ, ты знаешь, какое забавное недоразумение стоит за моей спиною?!
И сейчас же все милиционеры и начальники их так и покатятся от смеха, узнав, в чем дело. И, конечно, всемерно помогут мне в моих поисках...
Улыбаюсь, как глупенький, и шагаю вперед.
Как я мог позабыть, что фамилия Ирины — Макарова? Впрочем, это вина Анисьи Петровны. Она позабыла напомнить мне об этом.
В ее представлении Ирина, должно быть, осталась маленькой девочкой, к которой просто не шла фамилия, отдельная от приемных, а все же родителей...
А каким простым и коротким путем я мог бы ее отыскать!
Но все хорошо, что имеет хороший конец!
Наконец я у цели. Этот дом и эта дверь... Звонить или нет? Тоскует сердце. Сколько раз напряженнейшие мои надежды рассыпались прахом...
Дверь отпирает девушка. Круглое и свежее лицо ее полускрыто накинутым платком.
— Мне надо Ирину Макарову.
— Это я, — отвечает девушка.
Какой подарок... За все мои муки!
— Чертовски хорошо! — И я лезу в сени.
— Что хорошо? — удивляется девушка и смущенно уступает мне дорогу.
— То, что я вас отыскал. У меня письмо от Анисьи Петровны.
— От какой Анисьи Петровны? — вдруг пугается она.
Никогда я не видел, чтобы тени и свет, в мгновенной смене, так быстро пробежали по человеческому лицу...
— С приисков, — договариваю я.
Она делает резкое движение.
— Дайте сюда. Или нет... идите в комнату!
Мы быстро идем мимо кухни. В полутьме коридора она крепко держит меня за рукав, точно боится, что я вырвусь и убегу.
В комнате я молча сажусь на стул и жду, как был, в полушубке, не снимая ушастой шапки.
Она у окошка читает письмо. Перепрыгивают голубые глаза по ступенькам строчек. Взмахнут козырьком пушистых ресниц и перепрыгнут... Чуть дрожит подбородок. Колеблются листки письма в тонких пальцах.
