Вокруг Света 1997 № 02 (2677) | страница 36

В моем блокноте этот номер телефона был отмечен особо. С его хозяином мне очень хотелось увидеться: Никита Звегинцев был сыном эмигранта первой волны; именно тогда в Париже осела большая часть уехавшей за рубеж русской интеллигенции. Точно в назначенный час в номере раздался звонок, и портье сообщил, что ко мне пришли, а в трубке послышался вежливый голос с характерной дворянской картавостью.

— Это Звегинцев. Как договаривались, я вас жду у машины.

Он не сообщил, у какой машины, а ими была заставлена вся узкая улочка перед отелем, не сказал, как выглядит, но я сразу его узнал.

Высокий, подтянутый, тщательно причесанный, в тройке с галстуком-бабочкой, Никита, как он представился на западный манер, протянув сухую сильную ладонь, несомненно, выглядел гораздо моложе своих лет. Предупредительно открыв дверцу машины, он сел за руль, моментально завел мотор и стал ловко пробираться среди припаркованных автомобилей. Нам предстояла долгая прогулка по «русскому» Парижу.

— Об улицах с русскими названиями мало кто знает в России, и весьма удивляются, видя их имена, — сказал Никита, выезжая на площадь Шатле.

Мы вышли из машины.

Никита привел меня сюда совсем не для того, чтобы полюбоваться колонной, воздвигнутой в честь побед Наполеона, а посмотреть от нее на два театра.

— Один из них — театр Сары Бернар, другой — театр Шатле, где знаменитый Сергей Дягилев ставил свои балеты в 20-е годы, — поясняет Никита. — Я видел позже его постановки в Гранд-Опера, около служебного входа которого есть площадь его имени. А на сцене театра Шатле, в одном из самых больших залов Парижа, танцевали несравненные Анна Павлова и Тамара Карсавина, здесь пел великий Шаляпин...

Звегинцев остановился у перехода через улицу, и я увидел название — «Севастопол», значит, мы вышли на Севастопольский бульвар. Он начинается от высокой серой башни, которую трудно не заметить: щелевидные окна, перемежающиеся нишами, скульптуры, башенки. Она когда-то служила колокольней разрушенной церкви, яркий образец «пламенеющей» готики, чем-то схожая с Нотр-Дамом.

— Бульвар Севастополь, тянущийся аж до Восточного вокзала, был известен тем, что здесь находились скотобойни и разные рыбные, сырные, мясные лавки «чрева Парижа», а теперь там супермаркет и Центр Помпиду с его жуткими трубами, — рассказывает Никита. — В Париже это не единственная улица с крымским названием. Туристы иногда считают, что эти улицы увековечивают имена крымских городов, сел, речек, тогда как на самом деле они названы в честь побед Франции в Крымскую войну 1853 — 1856 годов. Так Наполеон III отмечал свои победы.