И тут его настиг запах сырого мяса. Люко распрямился, пытаясь вдохнуть. Что-то, отлепившись от зеркала, влажно шлепнулось на полку. Тошнота подступила к горлу, Люко закрыл рот ладонью и усилием воли предотвратил рвоту. Не отнимая руки, заставил себя еще раз все осмотреть: ошметки мозга и брызги крови на зеркале и полке, лужа крови, вытекающая из-под головы убитого и уходящая ручейком по канавке водостока в сторону унитаза, искаженное ужасом лицо, отверстый рот с вывалившимся языком, широко раскрытые глаза.
Люко хотелось все это запомнить.
Вернувшись под вентиляционное отверстие, он подпрыгнул, ухватился за его края, подтянулся на руках и влез обратно в воздуховод. Можно было подставить скамеечку, но он должен был выиграть у преследователей хотя бы несколько секунд. Главное — сбить их со следа. Сначала они бросятся искать отвертку (или отстрелят шляпки винтов). Потом провозятся с решеткой, которую держит проволока. Наконец, проникнут в воздуховод, но, натолкнувшись на фальшивую металлическую стенку, которую Люко установит за собой, скорее всего двинутся в другую сторону.
Через шесть минут после убийства он выбрался из вентиляционной шахты в кладовке за стопкой коробок. Сделал пару шагов и свернул на узкую темную лестницу служебного хода, которой почти не пользовались с тех пор, как в 1970 году в здании установили лифты. По ней Люко спустился на три этажа и прошел на кухню. Там его встретил молодой человек и помог снять забрызганный кровью комбинезон.
— Быстрее, — шепнул он по-итальянски, оглядываясь по сторонам.
Люко стянул резиновые перчатки и яростно потер ладони друг о друга. Перочинным ножом резанул по шнуркам ботинок. Парень — Антонио, припомнил его имя Люко — сорвал их с него и надел пару оксфордских полуботинок, подходивших к костюму. Все снятое отправилось в объемистый портфель-дипломат. Антонио протер Люко шею, лицо и волосы влажным полотенцем.
— Ай, — скривился тот, потирая глаз.
— Жидкость для мытья посуды, — сообщил Антонио. — Лучше всего отмывает следы крови. — Он бросил в дипломат и полотенце, провел Люко по волосам расческой. — Пойдемте.
У двери пожарного хода он знаком велел подождать. Выскользнул за дверь и секунд через пятнадцать поманил Люко за собой.
От комплекса «Эйша-хаус» шел узкий прямой проулок, стиснутый двумя высокими строениями. Его освещала лишь одинокая ртутная лампа на улице, куда он выходил. Все остальное утопало во мраке. Придерживая ногой дверь, Антонио указал рукой в сторону проулка:
