Еще бабушка же рассказывала, что в самой глубине леса живет племя неизвестных лесных людей. Что тот, кто попадется им на глаза, домой больше уже не возвращается. Интересно, если никто не возвращается, откуда она про людей знает?
Искра окинул взором луговые просторы поречья. Там, еще дальше, за второй петлей реки находится ближайшая деревня - Верейка. Ее жителей он видел несколько раз издали, когда они косили сено в пойме. Бабушка не разрешила ему даже и думать о том, чтобы показаться кому-нибудь из них. Сейчас, в самом начале осени, она очень неохотно отпускала Искру в лес, боясь его нечаянной встречи с сельчанами.
Искра несколько раз пытался выяснить у бабушки причину ее страхов и такой странной их жизни. Но бабуша, так ее называла маленькая Тиса, откладывала серьезный разговор. "Нос не дорос! Молод еще!". Какая же это молодость? Ему уже двенадцать. Искра, забираясь на дерево все выше и выше, решил про себя, что его пора пришла. Сегодня вечером, когда Тиса уснет, уткнувшись носом в край подушки, он непременно добьется серьезного разговора. Хватит ему бродить мыслями в темноте.
Бабушка, конечно, обо всем догадывалась. Искра видел, что она с утра нервничает и обеспокоено поглядывает на него. Ну, разбил он сегодня свою чашку вместе с глиняной миской! Хорошо хоть недолго придется прямо из котелка хлебать - до Орехосбора всего одна десятидневка. А там бабушка опять пойдет в деревню, новые на мед выменяет. Странно только почему же она сказала, что это к счастью? Искра никогда не слышал, чтобы битье посуды кому-нибудь приносило счастье!
Бабушка почти всегда все про него знает заранее, как она говорит, дар у нее такой. Почему она именно сегодня с него глаз не спускает? Почему суетится по дому и куда-то собирается?
Она ходит в деревню несколько раз в год. Их с Тисой никогда не берет. После Солнцежара они, как и в этом году, всегда начинают качать летний мед, а позже пока не начались дожди, или под весну после Зимобора, грузят на их единственную лошадку фляги с медом. Бабушка обменивает мед в Верейке на полотно для одежды и выделанную кожу. Покупает для себя обувь, сшитую деревенским сапожником. Из принесенной кожи неумело шьет обувь им, детям. Искра очень завидовал бабушкиным башмакам и сапожкам, но вот уже год, как он с успехом надевал ее обувь. Ноги, правда, приходилось обматывать онучами, но бегать в сапогах по грязи было, не в пример, удобнее, чем в несуразных поршнях бабушкиного изделия.
