Люк застонал и достал свой сотовый, однако телефон его отца был отключен.
— В больницах нельзя пользоваться сотовыми, — сочувственно произнесла Минни. — Мы скоро будем там. Смотри, мы медленно, но двигаемся.
Люк ерзал на пассажирском сиденье.
— Может оказаться слишком поздно. Почему меня там не было?
— С ней раньше уже случалось подобное?
— Насколько я знаю, нет.
— Тогда что тебя так беспокоит? Ты же не мог знать, что это произойдет.
— Она может быть мертва в эту минуту, а я далеко, понимаешь? Если бы я чаще звонил ей, она, возможно, сказала бы мне, что плохо себя чувствует.
— Уверена, что все не так плохо. Люк, не мучай себя этими «если бы».
— Кто бы говорил! — мрачно произнес он. — Тебе должны быть понятны мои переживания. Внезапно я поймал себя на том, что говорю то же, что ты говорила Джанни.
— Но ты же с ней не ссорился, — мягко заметила Минни. — Она знает, что ты ее любишь.
— Мне следовало позвонить ей вчера, но я этого не сделал. Если бы я сказал… — он тяжело вздохнул, — сказал всего несколько слов, она бы знала, что я о ней думаю.
Ей хотелось утешить его, как он утешал се. В этот момент движение снова остановилось, и она порывисто обняла его за плечи.
— Люк, послушай меня. Сколько лет она была твоей матерью? Более тридцати? Думаешь, она все это время не знала, что ты к ней чувствуешь? Что значит одна ошибка по сравнению с этими годами?
— Разве того же нельзя сказать о вас с Джанни? — спросил он. — Все эти годы ты любила его и не можешь простить себя за одну ошибку.
— Но ты сам говорил мне, что я не права.
— Я знаю. Ты ошибаешься так же, как и я сейчас. Мы оба это знаем, но ничего не можем сделать, ведь так?
— Да, — ответила Минни, снова обнимая его. — Как бы мы ни старались, это не помогает, потому что разум здесь бессилен.
— Если она умрет…
— Еще слишком рано говорить об этом.
— Если она умрет прежде, чем я смогу с ней поговорить, я на собственном опыте испытаю, что тебе довелось пережить, и не буду болтать всякую ерунду. Минни, каким идиотом ты, наверное, меня считаешь! Тебя, наверное, раздражала моя пустая болтовня.
— Не говори так. Ты дал мне очень много. Больше, чем можешь себе представить. Мне помогли не слова, а твое присутствие. Теперь я здесь. Держись за меня.
Его хватка причинила ей боль, но Минни не возражала. Это было все, что она могла сделать для него, вернуть ему немногое из того, что он ей дал, и молиться, чтобы ему все это не понадобилось.
— Поток машин снова задвигался, — сказала она. — Мы скоро приедем.
