А вот вилла Ринуччи, судя по всему, никогда не пустует.
Хоуп заметила ее и помахала рукой, приглашая присоединиться к ним. Ферн с готовностью сбежала по лестнице. Когда она приблизилась к столу, мужчины встали со старомодной вежливостью, которую она нашла очаровательной. Данте взял ее за руку и подвел к остальным. Хоуп поднялась и поцеловала Ферн.
— Это та леди, которая присоединилась к нам в поезде. Она немного погостит у нас, — сказала синьора Ринуччи.
Затем она начала представлять молодых людей: вначале Примо, затем Раггьеро и Франческо. Все мужчины были высокими и черноволосыми. Черты лица Раггьеро слегка напоминали его кузена Данте.
Франческо был погружен в себя, словно мысли его отягощены каким-то бременем. Он в свою очередь тепло приветствовал Ферн, но затем обратился к матери:
— Я, пожалуй, поеду. Хочу оказаться дома раньше Селии.
— А у нее не возникает подозрений насчет того, что ты постоянно опережаешь ее? — спросила Хоуп.
— Она твердит, чтобы я перестал, но… — Франческо пожал плечами. — Я все равно тороплюсь. — Обращаясь к Ферн, он добавил: — Моя жена слепая и ужасно сердится, если замечает, что я слишком опекаю ее, но я ничего не могу с собой поделать.
— Поезжай домой, — сказала Хоуп сыну. — Только не забудь о завтрашней вечеринке.
Он нежно обнял мать и уехал. Почти сразу же подъехала другая машина, из которой вылезли две молодые женщины. Одна была черноволосой и такой грациозной, что даже заметный животик не портил ее красоту.
Другая, белокурая и очень хорошенькая, вела за руку прелестного карапуза.
— Это моя жена Олимпия, — сказал Примо, выводя беременную женщину вперед.
— А это моя жена Полли. — Раггьеро указал на блондинку.
Тут Ферн разглядела, что Полли тоже беременна, месяцев пять примерно.
Приближалось время ленча. Хоуп пошла проверить, что готовит Елена, попробовать блюда и высказать свое мнение. К ней присоединились не только невестки, но и сыновья, которые смаковали яства и щедро давали советы — иногда слишком щедро, как заявила их мать.
— Значит, то, что говорят об итальянских мужчинах, правда, — заметила развеселившаяся Ферн.
— А что о нас говорят? — пробормотал Данте ей на ухо. — Умираю от любопытства.
— Ну как же, итальянцы — фантастические повара, разумеется. А вы что подумали?
Он разочарованно вздохнул:
— Нет, нет, ничего. Ну да, мы интересуемся кулинарией, в отличие от англичан, которым хватает бекона и овсянки. — Внезапно он пристально вгляделся в ее лицо. — Что такое? Почему вы забеспокоились?
