У Хендрикса зашевелились губы. У Боба заблестели глаза. Где-то вдалеке, примерно в трех-четырех милях, заурчал буровой насос. Внезапно шериф запыхтел, закашлялся и разразился громовым хохотом.
— Ха-ха-ха! — рокотал он. — Будь я проклят, Говард, если это не лучшая… ха-ха-ха…
Вслед за ним начал смеяться и Хендрикс. Сначала сдержанно, напряженно, а потом откровенно, во всю мощь легких. Я стоял и смотрел на них, озадаченно улыбаясь, как будто хотел присоединиться к их веселью, но не понимал, в чем его причина.
Сейчас я уже радовался тому, что совершил ту чертову ошибку. Когда брошенная петля соскальзывает с жертвы, в следующий раз человек действует более осторожно.
Хендрикс хлопнул меня по спине.
— Какой же я дурак, Лу. Надо было действовать хитрее.
— Эй, — сказал я, притворившись, будто меня наконец-то осенило, — неужели вы думали, что я…
— Естественно, нет, — сердечно заверил меня Боб. — Ничего подобного.
— Просто это было то, в чем требовалось разобраться, — пояснил Хендрикс. — Нам нужен был ответ на этот вопрос. Кстати, вчера вечером вы с Конвеем беседовали недолго, верно?
— Верно, — подтвердил я. — Мне казалось, что время для беседы было неподходящее.
— Я разговаривал с ним, Боб, да. Вернее, он поговорил с нами. Он рвет и мечет. Эта женщина — как ее зовут, Лейкленд? — в плохом состоянии. Врачи сомневаются, что она придет в сознание. Конвею вряд ли удастся свалить вину на нее, и он будет пытаться найти кого-нибудь на роль козла отпущения. Он будет хвататься за соломинку. Поэтому мы должны отвлечь его внимание чем-то — э-э — особенным.
— Послушайте, — сказал я, — да ведь любому видно, что случилось. Элмер был пьян, попытался «наехать» на нее, и…
— Конечно. Но Конвей не хочет признавать этого. И не признает.
На обратном пути в город мы все ехали на переднем сиденье. Я оказался в середине, зажатый между шерифом и Хендриксом. Внезапно в голову пришла безумная мысль: а вдруг мне так и не удалось обвести их вокруг пальца? А вдруг они просто играют спектакль, как и я? А вдруг именно поэтому они посадили меня посередине, чтобы я не мог выпрыгнуть из машины?
Естественно, мысль была безумной, и она через минуту исчезла. Однако я все же успел испугаться и не сразу пришел в себя.
— Что дрожишь? Нервничаешь? — спросил Боб.
— Просто желудок сводит от голода, — усмехнулся я. — Последний раз я ел вчера после полудня.
— Я бы тоже не отказался что-нибудь укусить, — согласился со мной Боб. — А ты, Говард?
