— Если так, я куплю другие, — немедленно возразила Берил.
Наконец она надела свое розовое платье, вызвавшее бурю негодования отца и матери.
— Розовое платье! Слыхано ли, чтобы невеста была в розовом? — возмущались они, проявляя редкую солидарность.
— Чрезвычайно казусная выдумка, — выразил неудовольствие граф.
— А я и не желаю быть обычной невестой, — заявила Берил. — И ты прекрасно знаешь, папа, что в нем я просто неотразима, — все подтвердят это.
— Ну почему ты не спросила меня?
Почему ты не спросила моего совета? — без конца твердила графиня. — Это большая оплошность, когда невеста не следует обычаю.
— Ну что ж, теперь слишком поздно, — ответила Берил. — Или я отправлюсь в церковь в розовом, или отменим свадьбу.
Возможно, Галлен испытывает облегчение.
Поскольку граф и графиня не желали терять такого выгодного зятя, ультиматум дочери подействовал на них отрезвляюще.
Наконец, лишь на несколько минут позже, чем следовало, графиня и Торилья отправились в церковь, Берил с отцом следовали за ними в другой карете.
— Я надеюсь лишь на то, что Галлен сумеет поладить с Берил, — ворчливо произнесла графиня, как только они отъехали. — Временами она крайне, раздражает меня.
— Но она прекрасна, тетя Луиза, — утешала ее Торилья.
Всю дорогу она пыталась ради блага Берил привести тетю в хорошее настроение и потому не могла обратиться к собственным ощущениям.
А между тем ночь она провела без сна, искушаемая всеми силами ада, борясь с искушениями совести.
Она даже встала с постели, зажгла свечу и стала сочинять записку маркизу.
Я люблю вас, — писала она, — и не могу представить себе жизни без вас. Я выполню вашу просьбу и…
На этих словах она остановилась и перечитала написанное, тут же осознав, что находится во власти зла.
Она лихорадочно разорвала записку на мелкие кусочки, а потом бросилась на постель, рыдая отчаянно и безутешно, пока не иссякли слезы.
В церкви Торилья увидела маркиза. Он вышел из ризницы и остановился на ступеньках возле алтаря в ожидании невесты.
Ей показалось, будто черное облако окутало все вокруг.
Как сумеет она прожить без него грядущие годы? Разве способно повиновение долгу и чести компенсировать им обоим унылое и бесплодное существование?
Она шла, опустив глаза, между рядами скамей в нескольких футах от искрящегося, расшитого розами шлейфа Берил, ощущая тупую боль в сердце.
» Я люблю его! Я люблю его!«— выстукивало оно.
Она испытывала всепобеждающее желание, как и в предыдущую ночь, броситься к нему и сказать, что готова идти вместе с ним куда угодно, лишь бы только быть вместе.
