«Ничего, женюсь, и она снова будет счастлива, — старался ободрить себя Хэвингэм, — а когда у нас родятся дети, ей будет кого любить и пестовать».
И тут он впервые осознал, что образ жизни, который вела до сих пор Берил, едва ли способен вызвать к ней расположение матери.
Он ведь сам называл ее душой каждого приема.
Берил всегда была окружена толпой восхищенных обожателей: они реагировали на каждую ее шутку, явно преувеличивая ее наклонности к остроумию.
И как бы в утешение себе маркиз подумал; «У нас одинаковые вкусы и жизненные принципы».
Чем не основание для брака?
Близился вечер, однако до «Георгия и Дракона», где маркиз собирался остановиться, надо было еще ехать и ехать.
Огибая поворот узкой, обсаженной зелеными изгородями дороги, Хэвингэм заметил впереди какое-то движение.
Он немедля осадил свою упряжку на полном ходу.
— Там что-то случилось!
— С дилижансом, милорд; — сказал Джим.
Они подъехали ближе. Дилижанс накренился набок под немыслимым углом с левой стороны дороги. Он только что столкнулся с каретой, возле которой метались две ошалевшие лошади.
Заросли изгороди не дали экипажу перевернуться, но привязанный к крыше дилижанса багаж оказался на дороге. Вокруг него с писком сновали белые цыплята, выбравшиеся из корзинки.
Жалобам птенцов вторило блеяние зашитой в мешок овцы, лежавшей вверх тормашками на травянистой обочине.
Вокруг раздавались причитания женщин и проклятия мужчин. Владелец кареты, разъяренный джентльмен средних лет, на чем свет стоит ругал кучера дилижанса.
Последний при активной помощи кондуктора отвечал ему тем же.
Маркиз не долго взирал на эту суматоху.
Проехать было невозможно, и, поскольку никто не собирался что-либо предпринимать, он передал поводья конюху.
Не торопясь сошел на дорогу и чистым, ясным голосом велел бранящимся немедленно закончить конфликт:
— Эй, вы, дураки, берите под уздцы своих коней!
Владелец кареты и кучер дилижанса удивленно воззрились на него.
— К лошадям! — еще раз приказал маркиз, неожиданно быстро добившись повиновения.
Бросив взгляд на мужчину, слезавшего с крыши дилижанса, Хэвингэм показал на тех, кто мог лишь высунуться в окно, не имея возможности выбраться из накренившегося экипажа.
— Все наружу! — распорядился маркиз. — А потом выправьте дилижанс, если не хотите провести здесь всю ночь.
Его решительность заставила мужчин взяться за дело.
Толстуха фермерша, выбравшаяся с их помощью первой, запричитала:
— Ой, цыпки мои… ой, мои бедненькие цыпки, всех передавят…
