Никто и ничто не может с тобой сравниться, о Бирман! О мой режиссер!!!
Охлопков одержим, но груб, криклив, Бирман одержима вдохновенно: мягкая, непредсказуемая, с мышлением наоборот.
Никакая диета не смогла бы так согнать вес, и никакие сно-творные не смогли бы мне так помочь от раздумий по ночам!
Сегодня на репетиции мы сыграли в «Сирано» сотый вариант знаменитой любовной сцены на балконе. Что-то ей не нравится во мне, потом в Берсеневе, потом в актере, играющем Кристиана. Я уже на грани, я уже не испытываю никакой влюбленности ни в Сирано, ни в Кристиана… и вдруг снизу ее воркующий голос:
— Сейчас репетицию кончаем, а завтра, Танечка, вы мне, пожалуйста, сыграйте парашютистку! Понимаете, парашютистку!
…Нет! Конечно, не понимаю! Где семнадцатый век, где Франция, какая парашютистка?!
Под утро поняла — ринуться в бездну любви, чтобы дух захватило.
Молча начали репетицию, и я, лично я, не Роксана бросилась в бездну, ничего не зная, ничего не видя перед собой. Серафима Германовна ни разу не остановила, не перебила — с ней это редко бывает — и сказала тихо, мягко, грациозно:
— Вот так и будем играть эту сцену…
А я несколько дней опомниться не могла.
Кроме того что в театре разговаривать надо тихо, шагать мягко, абсолютно исключается еда в перерыве. К счастью, это произошло не со мной: перерыв, все пропустили Серафиму Германовну вперед, мы идем за ней, а какая-то артистка, играющая небольшую роль, видимо, голодная, уже села на диван и укусила бутерброд. В тишине раздался голос Серафимы Германовны:
— Скажите, пожалуйста, этот бутерброд с колбасой помогает вдохновению?..
Теперь у меня все бутерброды застревают в горле.
Приходить на репетиции надо, как на спектакль, за 30–40 минут, и Борис сочинил эпиграмму:
Нет! Не часовщика здесь виновата фирма,
А се пример тому,
Что с Окуневской может сделать Бирман.
Теперь, зная Серафиму Германовну, я поняла, что роль Сирано она сыграла бы молодой блистательно и Гамлета тоже — по духу своего творчества, по своему перевернутому мышлению, по таланту. Она удивительна: некрасива, но ты не замечаешь этого; голос, улыбка по-детски чистые и такие же глаза; открытая, приветливая, но уж когда увидит в человеке неприемлемое для себя, все — глаз на него не поднимет. Мне сказали, что артистка, которая ела бутерброд, подала заявление об уходе из театра, и дело не только в бутерброде, эта артистка «не их».
