А я с ним бороться не буду. Если мечтать о Нонне — надо хотя б попытаться тут мир установить.
— Да нормально пришел, не поздно, — ответил я. — Ты вчера вроде лег пораньше? — заботливо спросил.
В глазах его мелькнуло грозное веселье: что-то придумал наверняка. Сейчас выскажет. Не будем портить ему торжество — я заранее улыбнулся.
— Ясно, — произнес батя. — «Часы летят, а грозный счет меж тем невидимо растет»?
Когда-то шпарил наизусть главы «Онегина» — но и теперь цитатку неслабую подобрал. Гордясь своей проницательностью, намекает, что, сплавив жену в больницу, провожу время в кутежах. Ну что ж, если ему так нравится… да и памятью своей не грех ему погордиться. Сделаем, как ему нравится: я, лукаво потупясь, вздохнул. Тут уж он совсем распрямился, мохнатые свои брови взметнул, очи засверкали. Орел!
— Да-а! — Он оглядел наш скромный стол. — Пищу добывать нелегко!
Я вздрогнул, но в руки себя взял. Понял, что он сейчас любимую свою лекцию начнет: «Культурные растения — основа питания человечества». Если бы спокойно прочел, а то будет нагнетать, постепенно распаляясь, и кончит надрывным криком, тем более если ему возражать! А я возражаю, не могу удержаться, уж слишком настырно он насилует очевидные факты в пользу своей теории. Удержаться не могу… характер бойцовский, отцовский. Как тут хрупкой Нонне жить? Она и не живет больше. Мы тут теперь бушуем. Готовясь к схватке, я воинственно стулом заскрипел, посноровистей усаживаясь. Ну давай… начинай! Но очи отца вдруг ласковыми, прелестными стали — это он умел.
— Слушай! — коснулся ладошкой колена моего. — У меня к тебе будет просьба.
Не «будет просьба», а, видимо, уже есть? Давай! Все давайте!..
— Слушаю тебя, — ласково произнес.
— В собес не сходишь со мной?
При чем, спрашивается, здесь частица «не»? «Не» сходишь? Чистая демагогия.
— Конечно схожу, батя. А в чем дело там?
Конечно — все выдюжим! А куда денешься? Наше место — в собесе.
— Да понимаешь ли… — Он мучительно сморщился. — …Пенсию убавили мне. Почти в два раза.
Новое дело! Казалось, что хоть у него все прочно.
— Не может быть!
— Да вот представь себе! — заорал бешено. Помолчав, снова коснулся колена моего, набираясь, видимо, у меня сил. То есть — мои отнимая. Слегка успокоился. Продолжил скромно: — Раньше около трех платили — а теперь полторы.
Ну буквально все рушится. Не удержу. Но — удерживай!
— Не может быть, — тупо я повторил.
— Да что ты заладил! — снова он заорал. Да, огня еще много у него, даже завидно. Сгонял в комнату свою, с распластанной сберкнижкой явился, сунул мне в харю: — Гляди!
