— Нам действительно уже пора вернуться? Я бы хотела… скакать дальше и дальше, много часов подряд.
— У вас еще есть время впереди.
— Да, я знаю, — ответила Лорена. — Но все равно, я бы хотела… чтобы время остановилось. Что-то в ее голосе заставило его спросить:
— Мне кажется, вы даете мне понять, что у вас были какие-то опасения или робость по отношению к тем, с кем вам предстояло здесь встретиться?
«Такое чувство у молодой девушки было бы вполне понятно, — подумал он, — и разве не этого все мы от нее ожидали?»
И все же она вела себя совсем не так, как предсказывал Арчи Карнфорт.
— Мама всегда говорила, что застенчивость — это проявление эгоизма: человек думает о себе вместо того, чтобы думать о других, — сказала Лорена.
— Но все же, — продолжал настаивать герцог, — вы испытывали некоторую застенчивость сразу после приезда?
— Какое-то смущение у меня было, — призналась Лорена. — Но когда я увидела… вас, я забыла обо всем.
— А почему именно меня? — спросил герцог.
— Потому что вы оказались таким, каким я воображала себе владельца сказочного дворца. Ведь мистер Гиллингэм говорил мне, что Миер — это сказочное место.
— Я рад, что не разочаровал вас.
— Нет, нет, вы были именно таким, как я ожидала, и все остальное тоже — сверкающие драгоценностями красавицы с лебединой грацией в движениях, множество цветов, великолепный ужин, коллекция превосходной живописи — я никогда этого не забуду! — Ее лицо светилось от восхищения, когда она перечисляла все это.
Вспоминая теперь ее слова, герцог подумал, что ей все окружающее должно было казаться картиной, и Элстон понял, что ни он сам, ни его гости не были для нее обычными людьми.
Как ребенок, зачарованный идущим на сцене спектаклем, Лорена была поглощена всем, что она видела и слышала, не воспринимая это как реальность, частью которой она сама являлась.
Герцог не мог сказать, почему он думал именно так, но ему казалось, что каким-то таинственным образом он мог читать ее мысли и переживать ощущения, которые Лорена пыталась выразить словами.
Он не заметил, как экипаж уже оказался у церкви. Священник в белом стихаре ожидал герцога у входа, чтобы проводить его к огромной резной скамье, находившейся вблизи алтаря Элстон вышел из экипажа и протянул ему руку.
— Доброе утро!
— Доброе утро, ваша светлость! Для нас большая честь возносить молитвы нашему господу вместе с вами.
Это официальное приветствие всегда звучало в подобных случаях. Не дожидаясь ответа, священник пошел впереди, а герцог последовал за церковным служителем по проходу между скамьями, заполненными челядью из Миера и немногочисленными деревенскими жителями.
