Всякий, с кем бы ни случилась беда, инстинктивно тянулся к Лорене.
Она внимательно выслушивала не только жалобы своих ровесниц, но и всех, кто имел отношение к монастырю — приходящих учителей, итальянскую прислугу, всегда склонную к болтовне, и даже самих монахинь.
У нее была удивительно редкая способность слушать людей, и, хотя сама она говорила мало, другим казалось, что в разговорах с ней они находили решение своих проблем.
Это происходило в основном потому, что Лорена могла научить своих собеседников обрести ответы на волновавшие их вопросы в самих себе. Это редкое свойство заслужило ей симпатии самой матери-настоятельницы.
— Мы были счастливы, пока ты была с нами, — сказала она Лорене на прощание. — Ты многое узнала и многому научилась за это время, в чем есть и наша заслуга, но в тебе есть нечто, дитя мое, что господь дарует нам при рождении, а мы или совершенствуем этот дар, или остаемся в неведении о его существовании.
Лорена улыбнулась.
— Я надеюсь, что… усовершенствовалась, матушка, — предположила она.
— Да, это так, и теперь, когда ты выходишь в жизнь, это умение пойдет тебе на пользу. Как я понимаю, ты еще не знаешь, где ты будешь жить и с кем.
— Я думаю, дядя найдет… кого-нибудь, кто позаботится обо мне, — неуверенно сказала Лорена.
Мать-настоятельница заметила неуверенность в голосе девушки.
— Положись на господа, Лорена, — посоветовала она. — И помни, дитя, всегда следуй своему инстинкту. Он подскажет тебе, что правильно и что нет. В нем проявляется господня воля, особенно когда мы нуждаемся в его руководстве.
— Я не забуду об этом', матушка, — пообещала Лорена.
Во время длительного пути домой через Францию Лорена задумывалась над этим разговором. Она догадывалась, что ее инстинктам придется сослужить ей службу во многом, о чем матушка-настоятельница даже не догадывалась.
В книгах, которые она читала в монастыре, ничего не говорилось о том мире, к которому принадлежал ее дядя. И Лорена не сомневалась, что тетя не пожелает, чтобы она заняла в нем даже скромное место.
Ее отец часто рассказывал ей о том, какое важное положение занимал в высшем обществе его брат и как он общался с королевской семьей, что соответствовало его рангу.
— Как бы мне было противно проживать свою жизнь при дворе! — часто слышала от отца Лорена.
— Это должно быть очень интересно, папа, — осмелилась однажды возразить она.
— Это зависит от того, чего ты ждешь от жизни, — объяснил он. — Пышность и соблазны света не для меня, дочка. Но если они делают счастливым моего брата Хьюго, я далек от того, чтобы советовать ему искать иного смысла жизни.
